19 НОЯБРЯ - ДЕНЬ РАКЕТНЫХ ВОЙСК И АРТИЛЛЕРИИ


     НА ЛЮБОМ аналогичном предприятии заводское бюро корпусов всегда на особом счету. Там создают то, без чего не бывает машин: корпуса и кузова. Первые - для военных, вторые - для гражданских изделий. Ветераны сегодняшнего «Трансмаша» прекрасно помнят конструкторов-корпускников Михаила Тарасова и Валентина Пьянкова, специалистов, чьим талантом создавались корпуса послевоенных САУ и спецмашин. Именно в тот отдел, ОКБ-3, и поступил Александр Гейзер.
     В ОКБ-3 существовал неписаный закон - с первых дней к молодому специалисту «прикрепляли» опытного конструктора. Тот был его наставником и «нянькой» - ориентировал подопечного в проектных вопросах, проверял правильность исполнения чертежей, знакомил с работой цехов, словом, вел по всей цепочке производства: от чертежа до готовой детали.
     Наставником Гейзера стал Пьянков, под руководством которого Александр Иванович быстро проявил себя в проектировании - его конструкции были лишены шаблонности, в разработках преобладали творческий подход, оригинальность решений. Время становления молодого конструктора совпало с активной разработкой в ОКБ-3 второго поколения САУ - 2СЗ «Акация», 2С4 «Тюльпан» и 2С5 «Гиацинт-С». В работе по ним тандем Пьянков–Гейзер великолепно проявил себя в ходе создания бронекорпусов.
     ДОСТАТОЧНО скоро Александр Гейзер стал самостоятельно вести разработки. Причем Валентин Пьянков намеренно поручал ему непростые и ответственные задачи. Одна из таких - перевод корпусов на новую броневую марку. Дело в том, что традиционно использовавшаяся сталь, при всех ее положительных характеристиках, обладала серьезным недостатком. После сварки следовала термообработка. Для подобной процедуры требовались печи, вмещавшие весь корпус самоходки! А также немалые энергозатраты, время, чтобы нагреть и остудить изделие. Плюс ко всему под это использовались немалые производственные площади.
     Предложенная в качестве альтернативы бронемарка исключала процесс термообработки. Однако прочностные характеристики полученной таким образом продукции надо было еще повышать. Более того, для придания исполненным сварным швам свойств пластичности и прочности сродни показателям основного метала следовало проводить дополнительную спецобработку. В противном случае «сухие» швы трескались от нагрузок и достаточно легко простреливались даже со средних дистанций. На решение этой задачи совместно с отраслевым институтом ушло несколько лет.
     То время Александр Иванович помнит как годы сплошных командировок и испытаний. Время подгоняло. Разрабатываемые САУ должны были иметь корпуса из новой стали, а на заводе отсутствовали термические печи. Нет корпусов - нет самоходок.
     И все же совместные усилия корпусников и специалистов ВНИИ Стали увенчались успехом. В свою очередь проявившиеся у Александра Гейзера талант и способности, колоссальное трудолюбие способствовали его быстрому продвижению по карьерной лестнице. За неполные пять лет он прошел все стадии должностных конструкторских ступеней, став в конечном итоге начальником сектора. Немногие росли столь стремительно...
     В ТОТ ЖЕ период Александр Иванович принял активное участие в совершенно новом проекте - разработке многоцелевого транспортера-тягача. Поскольку МТ-С должен был стать единой машиной для всех стран Варшавского договора, вопрос его стоимости приобрел первостепенное значение. Все потому, что в механизированном изделии самая дорогая часть - это корпус. Его стоимость может составлять до 40 процентов от общей цены изделия.
     «Путешествие начинается с шага» - гласит китайская мудрость. Первым шагом в проектировании корпуса является создание его теоретического чертежа. Александр Иванович взял эту работу на себя. Исполненный им документ определял дальнейшую конструкцию корпуса, его приемлемую сложность, конструктивные решения составных частей и в конечном счете трудоемкость и умеренные затраты. Эту же цель преследовало предложение изготавливать корпус боевой машины не из броневой, а из «судовой» стали, то есть из метала, широко используемого в кораблестроении. Его производство было освоено промышленностью в достаточном количестве.
     «Назвался груздем - полезай в кузов» или, в более современной трактовке, проявил инициативу - двигай дальше. На плечи Гейзера легла основная нагрузка по разработке конструкции корпуса. Вдобавок ему пришлось целый год возглавлять корпусное бюро, поскольку Валентин Пьянков находился в длительной командировке в составе советской делегации в Польше, оказывая помощь в подготовке на польской «площадке» производства МТ-С.
     Но ведь и работы по САУ никто не отменял. На молодого исполняющего обязанности начальника бюро легла двойная нагрузка. Сам Александр Иванович вспоминает то время с юмором: «Приходилось работать, как в популярной песне, за себя и того парня».
     В 1984 ГОДУ по достижении пенсионного возраста Пьянков оставил должность начальника бюро, хотя и продолжал работать. Дело своей жизни он передал в надежные руки - ученику и воспитаннику Александру Гейзеру. Его назначение начальником бюро совпало по времени с активной работой по новому грандиозному проекту - разработке САУ третьего послевоенного поколения 2С19 «Мста-С».
     На предприятии Александр Иванович слыл уже сформировавшимся специалистом и руководителем, имевшим солидный опыт самостоятельных проектных работ.
     По Мсте-С ему пришлось начинать с «первого шага» - с разработки теоретического чертежа. На этот раз сложность заключалась не только в том, что машина была совершенно иной «весовой категории» - 43 тонны вместо 28. Новая САУ имела много общего с основными боевыми танками Т-72 и Т-80. В частности, моторно-трансмиссионная часть полностью заимствовалась от Т-72, ходовая - от Т-80. В итоге геометрия корпуса Мсты-С, предопределенная по ряду важных параметров «геометрией» танков, должна была вмещать и их «начинку», оставаясь в то же время тонкобронной, отвечающей специфическим требованиям САУ. Проще говоря, базовые танковые узлы и системы, а также мощнейшую артиллерийскую систему с двумя тоннами снарядов необходимо было разместить в тонкостенный, но достаточно прочный корпус.
     Узнав о «скорлупке», конструкторы УКБТМ Уралвагонзавода категорически отказались давать гарантии на узлы своего Т-72 - не предназначались они для столь «экзотических» условий. Пришлось трансмашевцам гарантии заказчику брать на себя. В итоге заводские и государственные испытания Мсты-С полностью подтвердили правоту специалистов Трансмаша - машина и корпус соответствовали друг другу.
     «Правда, внешне изначальный вариант «колпака» Мсты-С, - с улыбкой вспоминает в беседе Александр Гейзер, - больше напоминал «гараж для «Запорожца»: большой прямоугольный короб с торчащим из него орудийным стволом. Лишь в последующих вариациях появились скошенные углы, зиповские ящики, придавшие самоходной установке современный, всеми узнаваемый облик.
     В середине 1990-х «работу» принятой на вооружение Мсты-С наблюдали иностранные военспецы. В программу демонстрационного показа входило подводное вождение. Как только российская самоходка, преодолев вододром, вышла на берег, иностранцы со всех ног бросились к боевой машине. Россияне не смогли понять, почему зарубежные коллеги так настырно рвутся внутрь машины, тем более что от них ничего не скрывали. Наконец последовал вопрос: «Сколько в машине воды?» Ответу командира Мсты-С не поверили. Попросили разрешения самим осмотреть боевое отделение самоходки.
     Самый придирчивый из иностранцев извлек из кармана белый носовой платок и под одобрительный гул остальных влез в машину. Прошло несколько томительных минут. Наконец он показался в люке, демонстрируя в вытянутой руке пыльный, но... абсолютно сухой платок!
     В иностранной делегации не было дилетантов. Достижение российских конструкторов ими было отмечено возгласами восхищения и аплодисментами. Александр Гейзер мог по праву принять данную реакцию и на свой счет. За разработку бронекорпуса столь уникальной боевой машины конструктор-артиллерист был награжден орденом Почета.
     

     

---

     На снимке: Александр Гейзер на фоне Мсты-С.