Но если бы не охота за колье, то, возможно, девятнадцатилетняя студентка Марианна Сергеева никогда не встретила бы молодого алтайского охотника Павла Макарова. Она красавица-сибирячка, а он сильный, как медведь, и немного странный… Правда и гнусная ложь, настоящая любовь и звериная злоба, страх и ненависть – все это из сложной гаммы человеческих чувств несомненно будет будоражить воображение читателя в лабиринтах острого и захватывающего детектива.
     Вместо предисловия
     1755 год, Англия, графство Ноттингем.
     - Ни за что, сэр Эндрю! Ни за что наш сын не женится на этой потаскухе! Да вы подумайте, зачем нам родниться с этими ганноверцами?
     Владелец обширного поместья барон Эндрю Брексвилд вскочил с кресла, обитого ярко-желтым гобеленом, и закричал на свою родовитую супругу:
     - Не перечьте мне, миссис Маргарет! Все решено! Почему вы упорствуете и не усматриваете очевидной пользы от этого брака? У Бергманнов тысячи акров земли – в два раза больше, чем у нас. И у них нет наследника! Уже только это делает брак выгодным.
     Не получив сразу ответа, барон сверкнул сердитыми очами и потянулся за серебряной табакеркой, оставленной им на небольшой этажерке, инкрустированной маркетри. Взяв понюшку табаку, он немного успокоился и вновь сел в кресло.
     Леди Маргарет с едва скрытой ненавистью смотрела на мужа, всё ещё моложавого и крепкого. Она понимала, что её весна давно прошла, а от наступившей осени не спасут ни яркие платья из шелка и атласа с изобилующими на них бантами, кружевами и золотыми вышивками, ни многочисленные ожерелья, золотые браслеты и кольца. Потому что никакими кремами и пудрами не остановить уходящие годы, оставляющие на лице борозды и морщинки – навязчивые подарки подползающей старости. По этой причине баронесса разбила несколько зеркал, а уж чего только не натерпелась её бедная служанка Энни, одевающая по утрам не в меру капризную леди. Возможно, с два десятка фунтов веса несколько и разгладили бы клочки обвисшей пупырчатой кожи под глубоко посаженными в глазницах темно-карими глазами миссис Маргарет. Но, как и двадцать лет назад, она была высокой и тощей, как флагшток. Форма ее головы чем-то напоминает лошадиную. Это представление ещё более усиливается от прически с локонами, слишком вздернутыми вверх и украшенными зелёными лентами и нитками белого жемчуга. Оттопыренная нижняя губа причудливой формы кажется лягушкой, готовящейся вот-вот прыгнуть, и это вовсе делает эту женщину некрасивой. Ну конечно же из-за богатств женился в своё время на ней молодой бедный барон Эндрю Брексвилд – рослый, широкий в плечах красавец. И сейчас, в свои сорок пять, он полон энергии и честолюбивых замыслов. Барон не пытается скрыть нити седин, поэтому не пудрит свои длинные завитые волосы, завязанные сзади чёрной лентой. Он одет в светло-серый шерстяной камзол с кружевными манжетами и жабо. Узкие панталоны, кюлоты, с натянутыми на них белыми шелковыми чулками, демонстрируют крепкие ноги с полосами и буграми выступающих мышц. Обут сэр Эндрю в кремового цвета башмаки на высоком каблуке, с серебряными пряжками.
     Но что за лицо у этого человека! С такой вседозволенностью и осознанием собственной силы и величия смотрит на всю окружающую живность лев. Взгляд больших серых глаз властный, цепляющий. Твёрдые мясистые щеки, большие, но не вздутые. Крупный нос, такие же массивные челюсти, образующие тяжелый прямоугольный подбородок.
     А между тем подобный тип мужчин нравится многим женщинам. Видимо, в присутствии столь породистых особей мужского пола леди чувствуют себя этакими беззащитными кошечками, втайне желающими, чтобы их поскорее грубовато и порочно потискали. И действительно, барон не упускает возможности затащить в постель какую-нибудь хорошенькую мисс или приударить за добропорядочной миссис, при этом совершенно не обращая внимания на все слухи и кривотолки о нем, гуляющие не только в графстве Ноттингем, но и далеко за его пределами. От этих слухов просто задыхается от злости его супруга, посылая доверенных ей людей шпионить за бароном. Вот и сейчас её муж вернулся от одной наглой француженки и пытается ей навязать своё мнение. Ладно бы по пустячному вопросу, а здесь речь идёт о её любимом сыне.
     - Вы полагаете, завтра старый Бергман отдаст нашему Томми все свои угодья? – насмешливо спросила сорокалетняя аристократка. – А вы подумали о том, что у этого немца два взрослых племянника, которые спят и им снятся дядюшкины поля и леса?
     - Вот поэтому Бергман идёт на союз с нами. И, заключив его посредством брачных уз Томми и Урсулы, он убережёт своё наследство. Дядя этой молодой особы, как и она сама, при королевском дворе, и при их содействии мы вправе рассчитывать на определённые привилегии.
     - Сэр Эндрю, о каких привилегиях вы говорите? – взвизгнула баронесса. – Как будто не знаете, что этих королей из Ганноверской династии больше всего беспокоит их родина. Что когда-то Георг I, грубиян и циник, что сейчас Георг II, маленький псих, способный растоптать собственный парик и прийти в бешенство от любой не понравившейся ему вещи, – все они только и думают о своём Ганновере. Наши министры уже давно обсуждают самые важные вопросы втайне от короля.
     - Леди, несомненно, ваш вкус безупречен в выборе розовых платьев, корсетов и бриллиантов, но вы ничего не смыслите в политике, – с насмешкой ответил барон, но потом уже с серьёзным видом продолжил: – Благодаря королям Ганноверской династии в Англии царит мир, и это позволяет развивать нашу промышленность, не тратя сотни тысяч фунтов стерлингов на организацию военных кампаний… И чего, собственно говоря, вы хотите? Еще в 1701 году наш парламент принял акт о престолонаследии и статус об устройстве королевства. В нем достаточно ясно сказано, что после кончины Вильгельма III королевскую власть унаследует его супруга, а в случае её смерти эта власть перейдет курфюрсту Ганновера.
     - Я этот закон знаю наизусть, – фыркнула леди.
     - Так уж знаете? – усомнился барон.
     - Положение обязывает, – высоко и надменно вскинула острый подбородок кичливая аристократка. – Она расправила костлявые плечи и гордо прошлёпала лягушачьей губой: – Пожалуйста, сэр Эндрю, я процитирую вам то, что имеет косвенное отношение к теме нашей беседы.
     - Ну-ну.
     - «Законы Англии являются прирождёнными правами её народа, и все короли и королевы, которые вступают на престол английского королевства, обязаны производить управление английским народом в соответствии с указанными выше законами…»
     От скрипучего голоса женщины замер до этого хорошо разогнавшийся по потолку мохноногий красавец-паук. Создавалось такое впечатление, что он задумался в нерешительности, не зная, как поступить – бежать дальше или повернуть вспять, чтобы не умереть от ужасных звуков. Заметь его противная миссис, она притворно взвизгнула бы, и тогда бедное насекомое пришлёпнула бы шустрая и глупенькая Энни.
     - Ничего особенного, моя дорогая, – холодно улыбнулся барон. – Законы издаёт парламент. Наша конституция ограничивает королевскую власть, но тем не менее министры строго исполняют указания его величества Георга II. А дядя этой молодой особы, находясь при королевском дворе, мог бы что и попросить у короля. Вы сами знаете, что мы должны закрыть свои старые доменные печи, потребляющие древесный уголь, и построить домны, работающие на коксе. В будущем мы получим тысячи фунтов стерлингов от нашего металлолитейного производства. За железоделательной промышленностью – развитие армии и флота, а здесь, как вы, надеюсь, понимаете, – деньги очень большие.
     - У нашего короля можно попросить только ничего. Он редкостный скряга.
     - Как и все немцы, он рачительный человек.
     - Сер Эндрю, наш сын не может жениться на этой девке! Мой двоюродный брат сквайр Мэддокс говорит, что она ведёт непристойный образ жизни… Фу-у… – Баронесса скривилась и взмахнула инкрустированным драгоценными камнями веером, словно отогнала назойливую муху. – Это дурное французское и итальянское влияние… Я достаточно наслышана о её пьяных оргиях и беспутстве…
     - Глупости, леди, – буркнул барон. – Не более, чем сплетни и клевета на честную девушку. Вы знаете, что Урсула знатного рода и состоит в качестве фрейлины при её величестве королеве Каролине. Непристойное поведение придворной дамы бросило бы тень на репутацию и самой королевы, а этого она никогда не позволит…
     - Вы не всё знаете о жизни при дворе…
     - Я вас не перебивал! – гаркнул барон. – В свете полыхающих в камине поленьев в его серых глазах отразился недобрый блеск. – Насколько я знаю, эта жирная свинья сквайр Мэддокс захотел приударить за Урсулой, но получил отказ. Вот он и распространяет подобные слухи, что вовсе не красит его. Все решено – бракосочетание и свадьба состоятся через месяц!
     - Ну тогда я изведу эту девку! – вскочила баронесса и, шурша краем розового атласного платья по выложенному мраморными плитами полу, быстрыми шагами направилась в свою спальню.
     - Опять ваши колдовские штучки?! – зарычал сэр Эндрю. – Бросьте вы их! По вам давно скучает гильотина…
     Задремавший на потолке паук был разбужен раскатами этого грома, и рванул обратно в свой угол.
     * * *
     Баронесса Брексвилд, одетая в чёрное шёлковое платье с тёмными кружевами и вышитыми чёрными розами, отодвинула на окне тяжёлые бархатные портьеры, и спальню залил свет полной луны. На белом лице стареющей аристократки застыла холодная улыбка. Женщина повернулась, не спеша, приблизилась к палисандровому комоду и открыла ключом один из выдвижных ящиков. Она взяла из него ларец с драгоценностями и, приоткрыв его, достала бриллиантовое колье редкой красоты. На цепи из червонного золота в золотых бляшках, как в половинчатых скорлупах лесного ореха, тридцать семь бриллиантов – двадцать из них образуют шестиугольную звезду Давида.
     Леди Брексвилд подошла к низкому столику из ореха. На кроваво-красной скатерти с вышитыми таинственными иероглифами всё было уже приготовлено: горящая свеча и крест, кости чёрного ворона и чёрной кошки, волчьи ягоды и зола, мёртвая вода и кровь обезглавленного петуха… и чучело бедной Урсулы, проколотое в голову и сердце швейными иглами.
     Тонкие как прутья пальцы леди Брексвилд, украшенные золотыми кольцами с драгоценными камнями, перевернули крест. Женщина подняла колье над огоньком свечи. Лунный свет падал на гипсовое лицо баронессы. Оно оставалось неподвижным, как и застывшие на колье её тёмные зрачки. Из мертвенно-бледных губ фурии аристократических кровей послышался шепот:
     «Заклинаю именами из преисподней…
     Дохните смертью на 37 белых звёзд. И будут они опасны для их обручённых обладательниц и их обручённых старших дочерей из поколения в поколение. И будут они смертельны, как яд гремучей змеи и укус скорпиона… Так испаряются от солнца серебряные росы и высыхают зёленые травы… Так нечистоты растворяются в воде, и станет напиток смрадный вином для невесты…
     Не родятся дочери – завещано старшим сыновьям…
     Всепоглощающий и вездесущий огонь пожирает юные лица – так в пламени молодая листва превращаются в пепел.
     Небесный гром потревожит склепы, мокрую землю могил и отразится в истерзанных сердцах дочерей…
     То не волчица воет в синем тумане, то не крик филина в ночном лесу, а стенания умирающих обручённых…»
     * * *
     Что за свадьба была этим летом в графстве Ноттингем! Сын барона Эндрю Брексвилда и баронессы Маргарет сэр Тонни Брексвилд обручился с дочерью немецкого земельного аристократа Отто Бергмана Урсулой – одной из красивейших фрейлин королевы Каролины. Только гостей из Ганновера понаехало около трёхсот человек. Целиком изжарили две бычьи туши и открыли пару бочек старого флорентийского вина…
     Говорят, его величество Король Георг II и королева Каролина отправили новобрачным подарки. А какой подарок от своего жениха получила невеста! Бриллиантовое колье стоимостью… Да кто же его оценит? На нем 37 крупных бриллиантов! Не зря в графстве Ноттингем пожилые аристократы и их пухлозадые леди шептались, что у барона Брексвилда водятся деньжата. А главное, пусть эти пучеглазые ганноверцы видят, что земельные угодья Бергмана достанутся благородному английскому аристократу, чью жизнь озаряет блеск бесценных бриллиантов.
     * * *
     17 сентября 1758 года в окрестностях Ноттингема во время конной прогулки молодая баронесса Урсула Брексвилд, мать двоих дочерей, выпала из седла лошади и сломала себе шею. Говорят, миссис Урсула была неплохой наездницей, и совершенно не понятно, чего так сильно испугалась в тихом осеннем лесу её гнедая кобыла, внезапно пустившаяся галопом. Даже когда лошадь поймали, глаза её были полны страха, от странного дикого ржания становилось не по себе и во всей округе лаяли собаки.
     Невозможно передать словами горе, свалившееся на родителей миссис Урсулы и ее молодого мужа.
     После случившегося несколько дней не показывалась на людях леди Брексвилд. Говорят, её сильно побил барон, что вовсе не похоже на истинного джентльмена. За что побил – никто не знает. Но это нисколько не взбудоражило общественное мнение местной аристократии, так как все знали, что сэр Эндрю вспыльчив и скор на расправу. В прошлом году он в приступе гнева оторвал ухо конюху Джесси только за то, что тот забыл покормить овсом его любимого рысака…
     2006 год. Россия, г. Новосибирск.
     Глава 1
Гость из Берлина
     Незнакомец заговорил на хорошем русском с едва уловимым акцентом:
     - Добрый день, меня зовут Эрик Кауфман. Я из Берлина.
     Корицкий с любопытством разглядывал гостя из Германии: на фоне тёмно-синего фрака в глаза бросался жёлтый кленовый лист, вышитый на сиреневом галстуке. Рыжие кожаные туфли иностранца тянули не меньше чем на триста евро. Лицо жителя Берлина было чем-то похоже на рисунок из популярной русской сказки «Колобок» – золотистый круглый хлебец с маленькими, размером с фасолины, глазёнками. Его крохотные розовые губы тонули между пухлых щёк, а на носу восседали очки в тонкой золотой оправе. Тридцатипятилетний Алексей Степанович Корицкий, новосибирский банкир и авторитет преступного мира в одном лице под кличкой Цоколь, тщетно ломал голову, пытаясь догадаться, что этому забугорному колобку от него нужно. Русский банкир заметил, что пауза слишком затянулась. Он встал из-за письменного стола, подошёл к посетителю и протянул ему руку:
     - Здравствуйте, господин Кауфман.
     Они обменялись рукопожатием. Хозяин кабинета указал рукой на кожаное кресло:
     – Пожалуйста, присаживайтесь.
     - Спасибо, – учтиво склонил голову немец. – Он сделал несколько осторожных шагов и неспешно опустил своё тучное тело в широкое кресло. Оно расплылось там, как жидкий холодец, не оставив свободного дюйма.
     Но едва иностранец удобно примостился, как сверху над ним что-то жутко завыло:
     - У-у, у-у. У-у, у-у.
     Бюргер вздрогнул от неожиданности и запрокинул голову, желая увидеть источник необычного звука. На стене над Кауфманом сидела сова из металла и оргстекла – настенные часы. Когда наступал очередной час, «птица» напоминала об этом всем, кто мог её услышать. Сейчас было десять утра.
     Сибирский бандит, пряча улыбку, вернулся на своё рабочее место. Мужчины смотрели друг на друга, не моргнув, несколько секунд. Наконец гость заговорил:
     - Господин Корицкий, вижу, вы немало удивлены моим неожиданным появлением здесь. Мне рекомендовали вас ваши друзья из Новосибирска – Валерий Мальцев и Иван Сеченов.
     - Да, это мои друзья, – кивнул Цоколь.
     - Стало быть, вы можете доверять мне? – вкрадчиво спросил толстяк.
     Банкир не ответил. Он по-прежнему внимательно рассматривал нежданного посетителя.
     - Ваши друзья покупают в Германии машины, – пояснил немец. – Я оказал им небольшую услугу. Они приобрели у моих знакомых пару хороших «мерседесов».
     Корицкий вспомнил, что три недели тому назад Мальцев и Сеченов пригнали из Ганновера два шикарных «мерса». Машины-трёхлетки – супер, моща, дизайн, все в чёрной коже. А когда Иван и Валера сказали, сколько они заплатили за эти «тачки», то Цоколь не поверил и ответил им, что раз так, то они могут сразу взять себе в качестве премиальных по штуке баксов из закупочной суммы, которая была выделена на «Геленвагены». Ещё Алексей вспомнил, что тогда же Иван с Валерой говорили ему, что беседовали с одним немцем, которому надо обтяпать в Новосибирске одно дельце, и что он готов заплатить за это большие деньги. Бюргер, разумеется, и словом не обмолвился о сути этого дела, но сказал, что в столице Сибири ему нужен человек с большими возможностями, влиятельный.
     - Благодарю вас за автомобили, господин Кауфман, – почтительно склонил голову Корицкий. – Они отличные, впрочем, как и всё, производимое в вашей стране, к которой лично я питаю глубокое уважение.
     - Спасибо за приятные слова, – едва заметно улыбнулся житель сказочной Фатерлэнд. – Только покупка этих машин - это пустячная услуга, которую я оказал вашим друзьям, и она ни к чему не обязывает ни их, ни уж тем более вас. – Гость приложил руку к груди, подтверждая этим жестом искренность своих слов. – И я вновь повторю то, что уже сказал: ваши друзья, господин Корицкий, рекомендовали вас как человека весьма влиятельного в этом главном городе Сибири, способного решать непростые задачи.
     - И что бы вы хотели от меня? – спросил банкир.
     - Алексей Степанович, я хочу предложить вам заработать неплохие деньги, – очень чётко и с расстановкой проговорил немец. – Знаю, вы человек состоятельный, но и я, признаюсь, не бедный рикша. – Бюргер улыбнулся и коснулся пальцами своих седых волос на висках, как бы приглаживая их.
     - Господин Кауфман, деньги нужны на хлеб, – с весёлыми нотками в голосе сказал Цоколь. – Дас ист брот!
     - О-го-го, – засмеялся толстяк. – Хорошая шутка, господин Корицкий.
     - Почему же? Это не шутка, – возразил банкир.
     Гость рассеянно огляделся по сторонам и пробубнил:
     - Разве в России есть проблемы с хлебом?
     - Это у нас так говорят, – пояснил авторитет. – Деньги нужны на хлеб – значит на жизнь.
     - А-а-а, вон оно что! – немец в удивлении застыл с открытым ртом, а потом быстро проговорил: – Очень правильно сказано, очень правильно… Знаете, я это когда-то уже слышал от русских. Почему забыл?
     - Так, что вас интересует, господин Кауфман?
     - Я предлагаю вам заработать пятьсот тысяч евро! – отчеканил состоятельный бюргер с берегов Шпрее и добавил: – На хлеб, Алексей Степанович.
     - Слушаю вас, – чуть подался вперёд Цоколь.
     – Я, конечно, могу доверять вам? – вкрадчиво спросил иностранец, и опять его маленькие глазенки шустро забегали по сторонам.
     - Вам не о чем беспокоиться, – небрежно махнул рукой Цоколь. – Здесь нет подслушивающих устройств, видеокамер. И все, кто работает со мной, – это мои проверенные люди.
     - Тогда позвольте мне начать, – оживился Кауфман.
     Цоколь кивнул головой и потянулся к бокалу с минералкой:
     - Хотите водички? А может, кофе? Или чай?
     - Да, я бы выпил чашечку кофе, – чмокнул брюхастый. – С вашего позволения.
     Корицкий снял телефонную трубку аппарата «Панасоник» и спустя три-четыре секунды заговорил:
     - Светуля, один кофе и один чай. Бутербродиков с икоркой, ветчинкой… Заодно прихвати там бутылочку «Наполеона»… Давай, солнышко. – Бандит налил в бокал минералки. Сделав глоток боржоми, он поставил бокал на полированный стол из тёмно-красного дерева, кажется, это был дальневосточный кедр, и уставился немигающим взглядом в круглую физиономию берлинского колобка.
     - Это очень давняя история, – начал свой рассказ толстяк. – Но я должен вам рассказать её, хотя бы для того, чтобы вы знали, с чем вам предстоит иметь дело и зачем мне это нужно. Это бриллиантовое колье. Всего, конечно, не расскажешь, да и думаю, что всё вам будет и не интересно.
     - Господин Кауфман, говорите, что считаете нужным, – откинулся в мягком кожаном кресле банкир.
     - В 1920 году мой прадед Вальтер Вейсман эмигрировал из России в Америку. Было бы смешно пересказывать мне, немцу, историю вашего государства, господин Корицкий. Вы знаете, что ещё в
     1917-м у вас пришли к власти большевики. Кровавый октябрь! От него содрогнулась вся Европа. Да что там – весь мир. С началом красного террора очень многие состоятельные люди покинули Россию. В 1937 году мой прадед переехал из США в Германию, на родину наших предков. Его подтолкнули к этому события, происходившие в то время в нашей стране. Идеи Адольфа Гитлера взбудоражили всю нацию, а, будучи по натуре человеком деятельным и весьма импульсивным, прадед не хотел оставаться в стороне, так как считал себя чистокровным арийцем. Это потом, позже, он понял, куда ведёт военная политика Гитлера и что такое истинное лицо нацизма. Что же касается дореволюционной России, то Вальтер Вейсман был там весьма состоятельным и уважаемым человеком и не раз удостаивался царских почестей. В Петербурге он владел двумя ювелирными магазинами, пекарней и кондитерской фабрикой. Если говорить о магазинах, то на Урале мой прадед имел предприятия по переработке золота и драгоценных минералов, и там трудились лучшие мастера-ювелиры. Голь и пьяницы со своими бредовыми идеями о всеобщем равенстве почти всё у него забрали. Обанкротившиеся русские буржуа и нищие дворяне решили захватить власть в свои руки, и идея революции была как нельзя подходящей для реализации этой разрушительной цели. Если бы вожди вашей революции были богатыми, думаете, они бы стали делать эту самую революцию?
     - Господин Кауфман, отчасти я готов разделить ваши взгляды, хотя идеологический фундамент нашей революции в трудах ваших соотечественников Маркса и Энгельса, – улыбнулся авторитет. – Но, мне кажется, вы немного уходите от темы беседы.
     - Да, – согласился потомок досточтимого Вальтера Вейсмана. – Спасибо, что остудили мои политические эмоции. Все-таки мой прадед успел переправить в банки Цюриха и Лондона весьма солидную часть своих капиталов в золоте и бриллиантах. Но в России осталась одна уникальная реликвия, которая очень дорога нашей семье, – бриллиантовое колье, по сегодняшней цене стоимостью в миллион евро. Возможно, оно было сделано одним из итальянских ювелиров восемнадцатого века, так как бриллианты, граненые алмазы, появились только в конце семнадцатого столетия. Колье передавалось по наследству в нашем роду, но по женской линии – от матери старшей дочери… Существует поверье, что это украшение заговорено какой-то колдуньей, сумасшедшей англичанкой, и оно не может принести счастье его обладательнице… Почему вы улыбаетесь, Алексей Степанович?
     - Продолжайте, продолжайте, – махнул рукой Цоколь.
     - А-а-а, понимаю, понимаю, – закачал головой Кауфман, – и целиком разделяю ваш скепсис.
     В дверь постучали, и на пороге появилась губастая блондинка с серебряным подносом в руках. Было трудно сказать – губы у неё такие полненькие от природы, или они – результат смелой косметической операции. Но, безусловно, они её не портили, а лишь привлекали внимание и заставляли работать воображение мужчин. Это воображение было непросто обуздать, так как у блондинки имелось и несколько других, не менее заметных телесных достоинств в виде высокой, но умеренных размеров груди, тонкой талии, длиннющих упругих ног… Ладно, не будем отвлекаться на эту смазливую внучку прабабки Евы. Заметим лишь, что при виде появившейся на пороге девушки глазки-фасолины немца заблестели, и он заёрзал в кресле, будто в его заднице застряла обычная канцелярская кнопка.
     - Светик, проходи, – лукаво подмигнул девушке Корицкий, а про себя отметил, что у этого германца, покрытого барханами сала, нормальная мужская реакция на женскую красоту.
     Блондинка застучала каблуками по паркету, по пути одарив гостя из Германии ничего не значащим взглядом, и в считаные секунды бесшумно расставила на столе ассортимент своего подноса – кофе, чай, сахар, бутерброды, бутылку французского коньяка и пару хрустальных рюмок. Ловкими движениями откупорив коньяк, она поставила бутылку на середину стола и быстро удалилась, а маленькие глазки немца продолжали блестеть.
     - Так, на чём я там остановился, Алексей Степанович? – спросил он. – Извините, меня немного отвлекла ваша красивая секретарша. Её телесная конструкция безупречна.
     - Как конструкция «Леопарда» А6, – улыбнулся криминальный банкир.
     - О-о-о, вы знакомы с лучшим танком бундесвера! – воскликнул жирдяй. – Но, должен заметить, ваш «Чёрный орёл» тоже хорош… Весьма хорош!
     - Господин Кауфман, не будем растекаться мыслью по древу.
     - По какому ещё древу? – озадаченно спросил немец.
     - Это русские так выражаются образно, когда ведутся ничего не значащие разговоры, – принялся растолковывать Корицкий. – Пустая болтовня. Когда в беседе люди разглагольствуют и уходят от основной темы или, излагая её, вдаются в излишние подробности.
     - Да-да, Алексей Степанович, не будем терять время. Приятно иметь дело с деловым человеком… Всё же, на чём я остановился?.. Извините, несколько часов перелёта из Берлина в Сибирь…
     - Господин Кауфман, вы говорили о каком-то колдовстве, – напомнил Цоколь.
     - А, ну да-а, – засмеялся толстый, сверкнув парой керамических зубов. – Конечно же это полнейшая ерунда. Все мужчины и женщины в нашем роду, подобно Вольтеру, реалисты и не верят во всякие английские чудеса, в замки с привидениями и прочую дребедень для привлечения лопоухих туристов. Поэтому мои умные предки и не продали эту драгоценность. – Он хмыкнул: – Чтобы из-за какой-то сказки расстаться со столь красивой и дорогой вещью – это было бы несусветной глупостью. Да Вейсманов засмеяли бы, узнай кто об этом. В общем, колье досталось по наследству младшей дочери моего прадеда Луизе.
     - Не понял, – встрепенулся банкир. – Вы же сказали…
     - Алексей Степанович, – перебил собеседника немец, – меня радует, что вы так внимательно слушаете. – Кауфман улыбнулся и, качнувшись, ещё удобнее примостился в кресле. – Я объясню вам, почему колье досталось младшей дочери, а, не как было завещано, старшей. Ещё до революции Луиза вышла замуж за офицера. Когда грянул красный пожар, а потом в вашей стране от него разгорелась гражданская война, муж Луизы воевал против большевиков у генерала Деникина. Потом он, поручик Варфоломей Кольцов, перешёл на сторону красных. Говорили, стал большим начальником. Я не осуждаю за этот поступок поручика Кольцова. Если бы он не перешёл на сторону красных, то его бы и его семью расстреляли. А он горячо любил Луизу и, конечно же, с рук не спускал своих маленьких дочерей – Веронику и Екатерину. В общем, мой прадед уехал в Америку со своим сыном Карлом и старшей дочерью Эллой, а младшая Луиза осталась в России. А вместе с ней и бриллиантовое колье. Перед отъездом в США прадед легко уговорил свою супругу Гертруду, мою прабабку, оставить это украшение младшей дочери, так как оно было самой дорогой вещью из всех драгоценностей нашего рода. Они уезжали в Америку, и всё лучшее были готовы отдать Луизе. Вальтер сказал, что если Советы выиграют гражданскую войну, то Луиза сможет выгодно продать колье и на эти деньги переехать с семьей в Америку или в Европу. Луиза знала о завещании в нашем роду и передала колье по наследству Веронике как старшей дочери. От Вероники оно перешло к Анжеле, и вот сейчас оно должно быть у дочери Анжелы – Марианны. Я давно навёл справки – Марианна Сергеева живёт в Новосибирске. Ей девятнадцать лет. Её отец, Денис Аркадьевич Сергеев, занимается бизнесом, и весьма успешно.
     - Господин Кауфман, любопытно, а где ваша родовая ветвь? – с интересом спросил Цоколь.
     - Вот мы и подошли к главному, Алексей Степанович, – тяжело вздохнул гость. – Элла – моя бабка, и это ей должно было достаться колье. А у Эллы не было дочерей, она родила двоих сыновей. И вы, наверное, уже догадались, что я сын одного из них – Вильгельма. Он, кстати, старший. Значит, колье должно было перейти по наследству ко мне. А от меня – моей дочери Катрин.
     - Выходит, господин Кауфман, вы лишь хотите восстановить историческую справедливость в завещании ваших предков – вернуть себе семейную реликвию, – без труда сделал вывод Цоколь.
     - Вы совершенно правы, господин Корицкий! – воскликнул немец. – Вы совершенно правы!
     - Извините, а вы не пробовали как-то договориться с этим Денисом Сергеевым? – спросил банкир. – С девочкой-то че разговаривать? Она ещё молода...
     - Они меня даже слушать не стали, – обиженно скривился Кауфман. – Сергеев назвал меня прохвостом и едва не выставил за дверь своего дома.
     - Удивительно, – часто заморгал Цоколь. – Они не обрадовались родственнику?
     - Как они могли обрадоваться, если я заявил им, что являюсь наследником столь ценной фамильной реликвии? Когда речь идёт о вещи стоимостью в миллион евро, все родственные чувства затухают… Да и не поверили они мне.
     - А вы знаете, господин Кауфман, – покусывал губы Корицкий, – признаться, я б на их месте тоже вам не поверил. Да любой бы не поверил. Вы, окажись в их положении, как бы поступили? Пришёл какой-то человек, кто его знает, родственник или, как выразился этот Сергеев, прохвост, выучивший чужую родословную, и требует бриллиантовое колье…
     - Нельзя не согласиться с вами, Алексей Степанович, но даю вам слово, что я действительно тот, за кого себя выдаю, и, как вы правильно заметили, я всего лишь хочу восстановить историческую справедливость. И я прошу вас, господин Корицкий, чтобы вы помогли мне в этом. Добудьте мне это женское украшение, и я заплачу вам пятьсот тысяч евро наличными. Или, если пожелаете, могу перевести эту сумму на указанный вами счёт в любой банк России или за рубежом. Продать колье по его истинной цене будет очень трудно, слишком дорогая вещь.
     - За это можете не беспокоиться, – спокойно произнёс пахан. – Я не обворовываю своих клиентов, а работаю исключительно на договорных условиях. Мои друзья должны были вам сказать, что у меня есть свой кодекс чести.
     (Продолжение следует.)