Представления наших сограждан, особенно выросших в советское время, об Октябрьской революции сформировались во многом под влиянием кинематографа. Вспомним хотя бы классику советского кино – созданный Сергеем Эйзенштейном фильм «Октябрь». Революционно настроенные матросы, солдаты, рабочие штурмуют Зимний дворец в Петрограде, сигналом к атаке служит выстрел крейсера «Аврора». Немногим отличаются последующие киноленты.
  Но как было на самом деле? Ряд отечественных исследователей (А. Елисеев, В. Карпец, О. Стрижак) в постсоветское время выяснил немало фактов, опровергающих доминирующие в массовом сознании представления. Взятие власти большевиками и её удержание, как сегодня выясняется, стали возможными во многом благодаря поддержке военных кругов. Если подытожить собранные ими факты, то события осенью 1917 года развивались в Петрограде по следующему сценарию.
     «ФЕВРАЛЬСКАЯ революция, – пишет Владимир Карпец, – положила начало распаду России, который продолжался несколько лет. На её месте возникли, в точности как в 1991 году, «независимые государства»: Украина, Литва, Латвия, Эстония, Грузия, Азербайджан, Армения и даже Дальний Восток. Сам Керенский, уже оказавшись за границей, признавался в своих мемуарах, что, продержись Временное правительство до ноября, России как государства не стало бы. Сегодня совершенно очевидно, что Февраль был «спецоперацией» западных, прежде всего британской, разведок, более всего опасавшихся, что в результате военной победы Россия станет второй, если даже не первой, державой мира. Это было для Запада опаснее, чем гипотетическая победа Германии и Австро-Венгрии, впрочем, так же точно «приговорённых» к революции. Февральская революция и свержение императора Николая II произошли накануне предполагаемого наступления русской армии на Константинополь».
     Члены Временного правительства, многие из которых участвовали в деятельности масонских структур под эгидой Верховного совета Великого Востока Народов России (генеральным секретарём Верховного совета был Александр Фёдорович Керенский – министр юстиции, а с июля 1917-го – министр-председатель Временного правительства), были «повязаны» обязательством перед своими западноевропейскими «братьями» вести войну до победы над Германской и Австро-Венгерской империями.
     Деятельность Временного правительства в русле «пожеланий» союзников по Антанте не была секретом для Генерального штаба вооружённых сил бывшей Российской империи. Военная разведка обладала значительной информацией о планах союзников относительно России, и осознание губительности продолжения войны в условиях распада империи побуждало военные круги к поиску контактов с непримиримыми противниками Временного правительства. Особого выбора у генералитета не было. Монархисты как политическая сила уже не существовали, их организации новые власти запретили ещё весной 1917-го, свергнутый император Николай Александрович Романов вёл себя пассивно, предавшись под влиянием супруги мистическому созерцанию происходящего. Наиболее активными на антиправительственном фронте выглядели большевики.
     Согласно воспоминаниям видного чекиста Михаила Кедрова, в июле 1917 года с ним установил контакт знавший его с юношеских лет генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) генерал Николай Михайлович Потапов (в тогдашней структуре военного командования генерал-квартирмейстер ГУГШ руководил военной разведкой и контрразведкой; непосредственно разведкой в ГУГШ занимался отдел 2-го генерал-квартирмейстера, в 1918-м отдел был преобразован в военно-статистический отдел Оперативного управления Всероссийского главного штаба). Потапов, писал Кедров, «предложил через меня свои услуги Военной организации большевиков (и оказывал их)».
     Благодаря позиции генерала Потапова русская военная разведка не подверглась после прихода к власти большевиков погрому. На должности руководителя отдела 2-го генерал-квартирмейстера некоторое время оставался генерал-майор Пётр Фёдорович Рябиков. Большевики не «полезли» и в шифровальный отдел, возглавляемый полковником Юдиным...
     К ЛЕТУ 1917 года оппозиционно по отношению к новой власти помимо Потапова были настроены военный министр Временного правительства генерал-майор А.И. Верховский, товарищ [заместитель] военного министра генерал-лейтенант А.А. Маниковский (фактически руководивший военным ведомством), главнокомандующий армиями Северного фронта генерал от инфантерии В.Н. Клембовский и начальник Псковского гарнизона генерал-майор М.Д. Бонч-Бруевич. Брат последнего – Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич – занимал в большевистской иерархии довольно высокое место. После Февральской революции он стал членом исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, во время Октябрьской революции – комендант района Смольный-Таврический дворец, где располагался штаб большевиков, а потом (по 1920 год) – управляющий делами Совета народных комиссаров Советской России.
     Верховский и Бонч-Бруевич имели, кстати, немалый опыт работы в структурах генерал-квартирмейстера. Не без их участия было сорвано августовское выступление Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова, пытавшегося двинуть войска на Петроград. Его действия были одинаково опасны и для Временного правительства, и для большевиков. Бонч-Бруевич задержал тогда в Пскове нового командира 3-го конного корпуса генерала П.Н. Краснова, направлявшегося к нацеленным на столицу частям.
     Русской военной разведке было известно, что в подразделениях Кавказской туземной конной дивизии (её ещё называли «дикой дивизией»), двигавшейся на Петроград, находилось большое количество «союзников» – английских офицеров. В те дни в газете «Рабочий путь» Сталин опубликовал ряд статей, в которых указал на связи Корнилова с английской разведкой. Вполне вероятно, что эти сведения большевики получили от генерала Потапова.
     В сентябре Бонч-Бруевич, несколько дней исполнявший обязанности главнокомандующего армиями Северного фронта, был заменён на этом посту генералом В.А. Черемисовым (в 1915 году – генерал-квартирмейстер штаба 12-й армии) и убыл в Ставку Верховного главнокомандующего в Могилёв, где стал начальником гарнизона. Там он установил связь с местным Советом рабочих и солдатских депутатов и был даже кооптирован в его исполком. После Октябрьского переворота он предотвратил столкновение между войсками, находившимися в Могилёве и настроенными антибольшевистски, и прибывшими в Ставку революционными подразделениями во главе с новым главковерхом прапорщиком Н.В. Крыленко.
     Что касается Верховского, то он ещё в марте 1917-го стал членом Севастопольского совета рабочих депутатов. Авторитет среди революционных активистов он завоевал, разработав для совета положение о местных солдатских комитетах. Верховский, как и многие другие офицеры, переживавшие за крах государственности, искал пути сохранения управляемости воинскими коллективами. «Масса поняла революцию как освобождение от труда, от исполнения долга, как немедленное прекращение войны, – с горечью констатировал он тогда. – Нужно делать что-нибудь, чтобы остановить это движение, взять его в руки, сохранить хоть то, что можно, от армии. Мы должны дотянуть с этой армией до мира. Нужно нам, офицерам, заключить союз с лучшей частью солдатской массы и направить движение так, чтобы победить нарастающее анархическое начало и сохранить силу наших войск и кораблей».
     И в последующем Верховский следовал этой линии. К числу приверженцев «англо-французской партии» в военных кругах он явно не принадлежал. Будучи командующим войсками Московского военного округа в период августовского выступления Корнилова, Верховский объявил округ на военном положении, единомышленники мятежного генерала были освобождены от занимаемых должностей, часть из них арестовали. Он был готов даже двинуть войска на Ставку Верховного главнокомандующего в Могилёве, для чего выделил пять полков.
     На посту главы военного ведомства (тогда ему шёл только 31-й год) Верховский занялся обновлением высшего командного состава, на ключевые должности нередко назначались офицеры, не обладавшие достаточным военным опытом. Так, командовать войсками Петроградского военного округа стал 34-летний полковник Г.П. Полковников. В Москве новый командующий, полковник К.И. Рябцев, был постарше – 38 лет, но без навыков командования крупными соединениями, поскольку всю войну провёл на штабной работе. Оба выдвиженца Верховского не являлись сторонниками большевиков, но объективно устраивали круги, готовившие свержение Временного правительства. Как военачальники они ещё «не состоялись», и неудивительно, что в период Октябрьских событий эти полковники вели себя нерешительно, что благоприятствовало захвату власти противниками Керенского. Позднее, в июле 1919-го, Рябцев был расстрелян в Харькове белыми, обвинившими его в недостаточно активной борьбе с большевиками в Москве...
     (Продолжение следует.)
     * * *
     Бонч-Бруевич Михаил Дмитриевич (1870–1956). Генерал-майор (1915), генерал-лейтенант (1944). В начале Первой мировой войны – генерал-квартирмейстер штаба 3-й армии Юго-Западного фронта (ведал разведкой и контрразведкой), затем – штаба Северо-Западного фронта. С апреля 1915 г. – начальник штаба 6-й армии, дислоцировавшейся в Петрограде и его окрестностях, затем – начальник штаба Северного фронта. С марта 1916-го – начальник гарнизона Пскова, где находилась ставка главнокомандующего Северным фронтом. После Февральской революции сохранил должность начальника Псковского гарнизона, затем некоторое время (август-сентябрь) исполнял обязанности главкома Северного фронта. Октябрьскую революцию встретил на посту начальника Могилёвского гарнизона. Назначен Совнаркомом начальником штаба Верховного Главнокомандующего (Могилёв), после расформирования Ставки в феврале 1918 г. руководил организацией обороны Петрограда, с марта по август 1918-го – военный руководитель Высшего военного совета. Летом 1919 г. некоторое время исполнял обязанности начальника Полевого штаба Реввоенсовета Республики.
     * * *
     Верховский Александр Иванович (1886–1938). Выходец из старинного дворянского рода. Генерал-майор (1917), комбриг (1936). Учился в Пажеском корпусе, был исключён за антиправительственные высказывания и отправлен «вольноопределяющимся унтер-офицерского звания» на войну с Японией. Служил наводчиком в артиллерийской бригаде, за личное мужество был награждён Георгиевским крестом IV степени и произведён в подпоручики. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба. В 1913 г. был командирован в Сербию для изучения опыта Балканских войн. В 1915 г. – начальник оперативной части штаба 22-го армейского корпуса, затем в управлении генерал-квартирмейстера 9-й и 7-й армий. С марта 1916-го – начальник штаба группы войск, организованной для овладения турецким Трапезундом с моря, с сентября – помощник по оперативной части русского представителя при Румынской главной квартире. Поддержал Февральскую революцию, был произведён в полковники. С мая 1917 г. командовал войсками Московского военного округа, 30 августа стал военным министром. Выступил за заключение мира с Германией, но не получил поддержки, 19 октября подал рапорт об отставке. Весной 1918 г. вошёл в руководство петроградской военной организации левоцентристского Союза возрождения России, был арестован, но в декабре освобождён и назначен начальником оперативного отдела штаба Петроградского военного округа. С августа 1920-го – главный инспектор военно-учебных заведений, с 1929-го – начальник штаба Северо-Кавказского военного округа. В 1931 г. арестован. Объявлял голодовку, требуя пересмотра дела. В 1934 г. освобожден по инициативе наркома обороны К.Е. Ворошилова и направлен в распоряжение Разведуправления штаба РККА, затем преподавал в Военной академии Генштаба. В марте 1938 г. арестован, в августе расстрелян.
     * * *
     Кедров Михаил Сергеевич (1878–1941). Учился на юридическом факультете Московского университета (исключён за революционную деятельность). В 1901 г. вступил в РСДРП. Во время революции 1905–1907 гг. снабжал боевые дружины в Москве и Костроме оружием. В 1912 г. эмигрировал в Швейцарию, окончил там медицинский факультет Лозаннского университета. В 1916-м по заданию партии вернулся в Россию, под видом военного врача работал на Кавказском фронте. С мая 1917 г. – член Военной организации при ЦК РСДРП(б), редактор газеты «Солдатская правда». В ноябре 1917-го стал членом коллегии Наркомата по военным делам. С сентября 1918 г. – руководитель Военного (с января 1919 г. – Особого) отдела ВЧК, отвечал за контрразведывательное обеспечение Красной Армии. После Гражданской войны работал в различных государственных структурах. В апреле 1939 г. арестован. 9 июля 1941 г. оправдан Военной коллегией Верховного суда СССР, но не освобождён и в октябре расстрелян по личному указанию наркома внутренних дел Л.П. Берии.
     * * *
     Клембовский Владислав Наполеонович (1860–1921). Генерал от инфантерии (1915). С весны 1916 года – начальник штаба Юго-Западного фронта, планировал Брусиловский прорыв. С декабря 1916-го – помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего, март-апрель 1917 года – начальник штаба Верховного главнокомандующего. Главнокомандующий армиями Северного фронта (июнь-август 1917 г.). В сентябре снят с должности за отказ от предложения Керенского сменить генерала Корнилова на посту Верховного главнокомандующего. Весной-летом 1918-го находился в советской тюрьме в качестве заложника. Затем был освобождён и принят на службу в РККА, занимался военно-исторической работой. В 1921 г. арестован по обвинению в пособничестве полякам, умер в Бутырской тюрьме после 14-дневной голодовки.
     * * *
     Маниковский Алексей Алексеевич (1865–1920). Генерал-лейтенант (1913). Специалист в области береговой артиллерии, автор ряда трудов по теории и практике её стрельбы. В мае 1915 г. назначен начальником Главного артиллерийского управления. Проявил себя энергичным руководителем, сумевшим к 1917 г. полностью удовлетворить нужды армии. С марта 1917 г. – товарищ [заместитель] военного министра Временного правительства. Временно управлял военным министерством после фактической отставки А.И. Верховского за несколько дней до Октябрьской революции. Служил в Красной Армии, в 1918–1919 гг. – начальник Артиллерийского управления, Управления снабжения РККА. В январе 1920 г. погиб в командировке по пути в Ташкент при крушении поезда.
     * * *
     Потапов Николай Михайлович (1871–1946). Генерал-лейтенант (1917), комбриг (1936). Окончил Михайловское артиллерийское училище и Академию Генерального штаба. C 1901 г. – помощник военного агента в Вене, с 1903 г. – военный агент в Черногории. В 1912 г. присвоено воинское звание «генерал-майор». С началом Первой мировой войны продолжал работать в Черногории. В 1916-м отозван в Россию, с ноября – начальник эвакуационного и по заведованию военнопленными отдела Главного управления Генштаба. После Февральской революции (в апреле) был назначен генерал-квартирмейстером Главного управления Генштаба; 23 ноября 1917 г. – начальником Генштаба и управляющим Военным министерством, в декабре – управляющим делами Наркомата по военным делам. Пользовался в Генштабе большим авторитетом, поэтому его решение сотрудничать с Советской властью повлияло на выбор многих офицеров. В последующем руководил военно-законодательным советом (совещанием) при Реввоенсовете Республики, преподавал в Военной академии РККА. Участвовал в контрразведывательной операции «Трест», играл роль руководителя военного отдела созданной чекистами ложной монархической организации в России.