МОСКВА - город необыкновенный. В советские времена популярной была песня с такими словами:
     Надежда мира, сердце всей России -
     Москва-столица, моя Москва!
     Постепенно петь её перестали. Между тем Москва была, есть и будет всегда необыкновенным городом. Вроде бы пустячок, но в пределах сорока - шестидесяти километров от Москвы нет сорок. Ни один зоолог, ни один биолог никогда не объяснят внятно, почему так, а не по-другому.
     Московское предание имеет два чётких ответа на этот природный феномен. По первому, святой чудотворец митрополит Петр проклял сорок и запретил им обретаться в Москве и ближайшем Подмосковье. По другому варианту, благоверный царь Иван Васильевич Грозный проклял этих птиц.
     Но речь не о том. Столица наша по глубине своей наглядной исторической памяти не только никому не уступает, но значительно превосходит не то что многие столицы, но и даже культурно-исторические заповедники. Где-то памятники старины глубокой старательно охраняются, регулярно ремонтируются, оберегаются. Нашу историческую память хранит и оберегает исключительно промысел Божий.
     На мой взгляд, одно из самых замечательных мест столицы - Ново-Симоновский монастырь. То, что осталось от него, поражает воображение. Могучие башни, по сравнению с которыми кремлёвские кажутся декоративными. Трапезная - прямо застенок испанской инквизиции. Храм рождества Богородицы - чистая Западная Европа. Наиболее оригинальны звонницы храма - Франция или Испания. Не менее удивительны названия ближайших улиц и переулков: Симоновский Вал, Симоновский тупик, Пересветов переулок, Ослябин переулок, Иерусалимская улица, Иерусалимский переулок, Восточная улица, Мастерковая улица, Римская улица, Амурская улица, Арбатетская улица. Да еще Мансурская. Прямо скажем, нарочно не придумаешь.
     Симоновский монастырь впервые я увидел в конце апреля 1975 года. Гулял с собакой по Дербенёвской набережной. Смотрю на другую сторону Москвы-реки, а там, над стадионом «Торпедо», возвышаются романтические развалины. Дай, думаю, посмотрю, что же там такое. Надо сказать, в ту светлую пору служил я в родной Советской Армии на штабной должности и испытывал слабость по любому поводу принимать решение по карте. Взял карту, главный вопрос был, как лучше добраться. Раскладываю, смотрю, нахожу, читаю: Дом культуры ЗИЛ, Симоновский монастырь - Московский завод спортивных удочек. Ничего удивительного нет, в те годы в Свято-Даниловом монастыре располагались детский приёмник и завод «Искра». Завод спортивных удочек в прошлые годы для монастыря не так уж плохо. Главное - стоит.
     Недели две или три проводил я первую рекогносцировку. Тут-то крупно повезло. Встретились мне благочестивые люди. Такие, которые никогда не переводились на Свято-Русской земле. От них-то я и услышал, что монастырь этот - святого Симона Монтфора!
     Поблагодарил я добрых, знающих людей за исчерпывающую информацию и пошёл изучать подходы на предмет проникновения на территорию развалин. На территории Симоновского и Свято-Данилова монастыря в те годы сохранялись ещё монастырские кладбища. Представьте себе вросшие в землю могильные плиты, заросшие буйной травой и кустарником. На плитах ещё можно было разобрать надписи. В той причудливой вязи надгробных эпитафий мешались церковнославянщина, греческий и... латынь.
     В те годы мне удалось облазить все сооружения сохранившегося монастырского комплекса, увидеть выцветшие фрески, побывать на башнях, походить по стенам. Самим же монастырём пришлось заняться много позже. Захотелось выяснить, кто же основатель монастыря, кто же такой этот Симон Монтфор.
     В НАШЕЙ СТРАНЕ все загадки истории открываются элементарно, ключ самый что ни на есть примитивный, без какой-либо сложной, навернутой бородки - булавка, отмычка. Беда нашей историографии свелась к простейшему, возникли в ней наперекор здравому смыслу норманисты и славянофилы. Бескомпромиссные их споры повели исследователей русской истории в тупиковом направлении. Наглядное игнорировалось и не замечалось, надуманное раздувалось и приукрашивалось.
     

---

     Симонов монастырь являлся мощной крепостью с высотой стен 7 метров. До наших дней сохранилась лишь южная стена с тремя башнями. Угловая - «Дуло» - имеет четыре боевых яруса и двухъярусную смотровую вышку. Согласно преданию своё название она получила по имени предводителя вражеского войска, убитого с неё. Известно также, что в 1591 году крепость отразила нападение крымского хана Газы II Гирея.
     

---

     Дело-то между тем простое. Вышли мы все, имею в виду Европу, из одного лукошка. Мы - точно такой же осколок детища Шарлеманя (русская транскрипция французского произношения имени императора Карла Великого - Charlemagne. - Ред.), как и Франция, Германия, Чехия, та же Болгария. Все эти страны образовались только после того, как франки в ходе тяжелейшей, почти беспрерывной двухсотлетней войны окончательно и навсегда разгромили аварский каганат. Вот откуда и родственные связи высшей региональной знати, идентичные обычаи и право. Сходное военно-политическое устройство.
     Мне тогда очень повезло. Внутри монастырского храма Рождества Богородицы - основного производственного здания Московского завода спортивных удочек - на западной стене (приделе) сохранилась обшарпанная, блёклая роспись XVII - XIX веков. Стоял на коленях мужичонка в шишаке и чешуйчатой броне фасона а ля римский легионер и истово крестился двумя перстами. По периметру изображения «легионера» были более мелкие рисунки. Подпись же была просто бесподобна: Симон Монфорский в житии.
     Прошли годы. Монастырь как стоял, так и стоит, потихоньку православные его реставрируют, обещают, как был, один к одному восстановить.
     Личность основателя или того, в честь кого основан монастырь, более чем известна - Симон де Монфор - de Montfort. Странное дело, человек, воевавший за католицизм, полуофициально местно чтимый в ряде французских епархий, оказался в самом центре Руси-матушки - в богохранимом граде Москве. Судя по всему, было в Симоне де Монфоре что-то такое, что в отличие от советских учебников истории Средних веков делало его весьма симпатичным для православных русских людей того времени.
     Подавляющее большинство доступных популярных работ о времени деятельности Симона, да и о нём самом, сообщает буквально следующее: махровый реакционер, головорез, предводитель Крестового похода католической реакции против прогрессивной секты альбигойцев, они же вальденсы, катары. По нашему, по-простому - богомилы, сиречь манихеи.
     МЕЖДУ ТЕМ нельзя не заметить, что заповедь «Не убий» у этих мучеников идеи распространялась на всё живое за «незначительным» исключением - клира и паствы апостольской церкви. Даже сам повод к Альбигойской войне (1209-1229 гг.) стал более чем прозаическим. Ревностный катар, один из вассалов графа Раймунда VI Тулузского, зарезал безоружного легата Римского папы Иннокентия III Петра Касталонне. Всё преступление последнего заключалось в том, что он призвал развесёлого графа жить по правилам апостольской церкви и убрать иноверцев и инородцев с общественных должностей.
     Плох или не плох был Иннокентий III, но произошло убийство посла... Такого себе не позволял тогда никто - ни мусульмане, ни язычники, ни тем более православные. Понятно, папа пришел в бешенство. В том же 1208 году он созвал собор, на котором в который раз обличил манихейство катаров и призвал взять крест свой и встать на великий путь. Выражаясь современным языком, объявил Крестовый поход на осиное гнездо катаров - владения графа Тулузского Раймунда VI Сен-Жильского.
     О крестовых походах рассуждают как о мощнейшей силе папского престола, между тем нет у пап дивизий - как сейчас нет, так и тогда не было. Так что мог папа объявить крестовый поход, но это вовсе не означало, что он обязательно состоится. Для такого свершения требовалось не только соответствующее состояние умов паствы, требовался еще предводитель, причём достаточно авторитетный, чтобы возглавить разношёрстное феодально-рыцарское ополчение крестоносцев. Как показывает опыт, между заявкой римского понтифика, сбором добровольцев, выступлением войск и началом боевых действий всегда проходило не менее трёх - четырёх лет.
     Кроме того, все крестовые эпопеи, кроме первого похода, так и оставались неуправляемыми. Каждый отряд имел своего предводителя, отдельные ополченцы вообще никому не подчинялись. По убеждениям того времени, вставшим на великий путь ратным людом руководил лично Иисус Христос. Какая тут субординация или хотя бы вассальная взаимосвязь?
     Но в данном случае Иннокентий III не мог ждать несколько лет. Дело было безотлагательное. Тогда-то и решил папа поручить управление крестоносным воинством графу Симону де Монфору, который считался не только самым известным и искусным полководцем своего времени, но и отличался отменным благочестием.
     Граф Симон де Монфор был прямым потомком Винцента де Бове, второго сына Анны Ярославны, королевы Франции, от брака с графом Робером де Вермандуа. Он родился около 1163 года. В силу раскиданности его владений - в Нормандии, Гиени, Фландрии, Гаскони, Нанси, Лейстере (как раз на спорных территориях английской и французской корон) - граф с пятнадцати лет оказался в центре войны за континентальные земли. Он не примыкает ни к той, ни к другой стороне, умудряется сохранять вооружённый нейтралитет, но успешно защищает свои владения в течение более чем 11 лет.
     В 1189 году граф де Симон вместе с королём Франции Филиппом II Августом и королём Англии Ричардом I Львиное Сердце отправляется в третий Крестовый поход. До 1197 года он сражается в Палестине и Сирии, отличается при осаде Аскалона и Акры. Вернувшись на родину, он оказывается в самом центре войны между Ричардом Львиное Сердце и Филиппом II Августом. Граф выступает как посредник, предлагая христианский мир без аннексий и контрибуций. Короли игнорируют его призыв...
     Легаты нашли Симона де Монфора в замке Рошфор, расположенном недалеко от Ла-Рошели. Граф поначалу отклонил предложение, ответив, что с единоверцами не воюет. Его долго уговаривали. Наконец Симон решил спросить Бога. Граф наугад открыл Псалтырь, ткнул пальцем в текст, велел легату прочесть. Тот прочёл: «Наступишь на василиска и попреши аспида». Монфор перекрестился и, по свидетельству немецкого исследователя Отто Рана (1930-е годы), изрёк: «На то воля Божья».
     Перечислять все подробности Альбигойской войны слишком обременительно. Симон де Монфор часто оставался без войск, продовольствия, денег, но победа постоянно оставалась за ним. Раймунд Сен-Жильский постоянно хитрил, давал ложные клятвы, тянул время, подбивал на восстания горожан, но постоянно был бит де Монфором.
     РЕШАЮЩАЯ битва между крестоносцами Симона де Монфора и ополчением Раймунда VI, поддержанного пришедшим ему на помощь королём Арагона Педро II (братом его жены), произошла в 1213 году при Мюре. Защитники альбигойцев были разгромлены. Король Арагона убит двумя самыми известными рыцарями того времени - Александром де Русси и Флорианом де Велье.
     Через пять лет, в 1218 году, при повторном штурме Тулузы граф Симон де Монфор погиб. После его гибели крестоносцев возглавил король Франции Филипп II Август. Боевые действия в Лангедоке продолжали все его преемники - свыше ста лет длилась эта вялотекущая война с катарской ересью. Только в 1361 году Тулузское графство было присоединено к французской короне, но уже не Капетингами, а Валуа.
     Надо заметить, что сама по себе катарская ересь не была верой подавляющего большинства народонаселения Южной Франции. Гностицизм требует досуга - свободного от работы времени. Поэтому такие вероучения - первый шаг к сатанизму, они возникают и возникали всегда в социальной среде, не обремененной обязанностями и достаточно обеспеченной. Применительно к Средним векам это высшее купечество, часть духовенства и высшая региональная знать.
     Катарская ересь, несмотря на все усилия, так и не была истреблена. Непримиримые катары переселились в Швейцарские Альпы, где до сих пор обретаются в одном из кантонов. Более ловкие умудрились не только сохраниться на прежних местах обитания, но и рассосаться практически по всей Европе. Затем, отсидевшись и замаскировавшись, они начали тихую тайную войну против апостольского христианства и сложившегося социального уклада. Война эта не затихает и по сей день.
     Первой целью этой тайной войны стали истребление потомков победителей, месть им за потерпевших поражение предков. Жертвами этой войны стали и дети Симона де Монфора.После гибели графа осталось его три сына: Аммори, Филипп де Нанси и Поль.
     Гюи, старший, имел несчастье преставиться еще при жизни отца. От него остался сын, названный в честь деда Симоном. Он родился в 1202 году. Его отец умер, не вступив в права наследства. Поэтому Симон стал изгоем, вынужденным мечом добывать хлеб свой. На его долю выпала великая судьба стать родоначальником английского парламентаризма. Высшим достижением его была должность лорда-протектора Англии. Но вскоре он пал в сражении, и потомки его эмигрировали на континент.
     Дела остальных братьев шли из рук вон плохо. Защитить свои владения они не смогли. В конце концов Аммори за ежегодную пенсию уступил все семейные права на отцово наследство французскому королю Филиппу II Августу или Филиппу Кривому. Постоянные и настойчивые притеснения Аммори и его братьев завершились тем, что он распродал свои владения, взял с собой в дорогу всю родню и сохранивших верность вассалов.
     КОРТЕЖ отправился в далекую и неведомую Терра де Сельваш - Землю Залесскую, то бишь Владимиро-Суздальскую Русь! В середине 1230-х годов потомки Симона де Монфора били челом на службу отцу Александра Невского - великому князю Владимирскому Ярославу Всеволодовичу. Аммори или его сын на крутом берегу реки Москвы основал мужской монастырь Богородицы, назвав его в честь своего великого предка.
     В 1380 году настоятелем этого обновленного митрополитом Алексием (Елевферий Бяконт) монастыря был один из главных героев Куликовской битвы Александр (до пострижения в монахи - боярин Пересвет).
     Филипп де Нанси служил митрополиту Киевскому и всея Руси Иосифу и держал под ним град Москву, в котором и погиб в битве с батыевыми воинами в январе 1238 года. Он вошёл в наши летописи под именем воеводы Филиппа Няньки.
     Эмиграция де Монфоров из Франции была самая что ни на есть своевременная. Уже при Людовике IX Святом началось оттеснение потомков героев Альбигойской войны. При его внуке - Филиппе IV Красивом, истребившем тамплиеров и сделавшем Гийома Ногарре, прямого потомка катаров, своим канцлером, происходило уже истребление внуков всех тех, кого потомки катаров считали виновниками своих бед.
     Но достать внуков Симона де Монфора они уже не могли. Родня в это время под стягом Ивана Калиты и святого митрополита Петра закладывала первые камни в основание Третьего Рима - государства Московского.