- Александр Валентинович, в последнее время в средствах массовой информации немало говорится о приказе № 270, появившемся в августе 1941 года, который был связан с ответственностью военнослужащих за сдачу в плен...
     - Приказ № 270 от 16 августа, который предусматривал ответственность военнослужащих за сдачу в плен и оставление оружия на поле боя, конечно же, сыграл свою, на мой взгляд, положительную роль именно в тот тяжёлый период. Можно ли назвать его жестоким? Да, безусловно. Приказ был жестокий, но он не призывал враждебно относиться ко всем военнопленным. Он не призывал и не ставил задачу покарать семьи всех военнопленных. Речь идёт об ответственности в первую очередь командного и политического состава, тех, кто руководил красноармейцами на поле боя и нёс персональную ответственность за сложившуюся обстановку. И то, что были случаи, и не редкие, когда и командиры, и политработники, пытаясь спасти свою жизнь, снимали с себя знаки различия, уничтожали свои документы, бросали подчинённые войска...
     - На поле боя?..
     - Во время ведения боевых действий. В том числе когда войска попадали в окружение, в сложную обстановку. Такие случаи приобрели массовый характер, о них стало известно Ставке Верховного Гланокомандования, и такой приказ за подписью Сталина, Молотова, Ворошилова, Будённого, Тимошенко, Шапошникова, Жукова, как членов Ставки, появился. В нём говорилось, что командиров, политработников, снимающих с себя знаки различия, бросающих войска, прячущихся по щелям (есть там даже такая формулировка), считать трусами, предателями и дезертирами. И уничтожать их на поле боя. Да, ставилась такая задача. И я скажу, что это в общем-то в мировой практике было во все времена. Паника на поле боя, оставление командиром своих подчинённых – тягчайшее военное преступление. Оно всегда приводит к большим потерям и в результате к проигрышам сражений.
     Стоит отметить, что правоприменительная практика по этому приказу невелика. За годы войны более 5 миллионов человек, как считалось, пропали без вести, из них 85% – это попавшие в плен. То есть более 4 миллионов попало в плен. В донесениях о безвозвратных потерях писали, как правило, «пропал без вести». Я в архивных документах практически не встречал записи «сдался в плен» или «попал в плен»... Судьбы многих потом прояснились при освобождении оккупированной противником территории. Почти миллион, 969 тысяч человек из числа тех, кто считался пропавшим без вести, позднее были повторно призваны в армию.
     - Но было немало и тех, кто, попав в плен, не вернулся на Родину...
     - Да, более 480 тысяч наших соотечественников остались за рубежом как перемещённые лица. Многие уехали в Канаду, в Соединённые Штаты. Основная масса этих людей были жителями прибалтийских республик, Западной Украины и Западной Белоруссии. Среди них было много поляков, которые в 1939 году стали гражданами Советского Союза. Впоследствии они призывались в армию, мобилизовывались, попадали в окружение и плен, многие угонялись немцами на работы в Германию. И не захотели возвращаться из-за боязни репрессий, из-за боязни того, что не сумеют наладить свою жизнь. Уезжали в поисках лучшей доли. Сформировались соответствующие диаспоры в Канаде и Соединённых Штатах, в Австралии и других государствах.
     - А все освобождённые из плена у нас проходили фильтрацию?
     - Да, абсолютно все, поголовно. Независимо от воинского звания...
     - Они попадали в лагеря?
     - Они направлялись в специальные лагеря НКВД, где и проходили фильтрацию. Фильтрацию проходили и войска, вышедшие из окружения. Например, в 41-м, в 42-м годах, если какая-то группа пересекала линию фронта, выходила к своим, её всю помещали в лагерь и проверяли. Ведь с этой группой могли прийти и диверсанты, шпионы. Такое могло быть специально организовано немцами. И в 1945 году проверялось, была ли сдача в плен добровольной, имело ли место сотрудничество с немцами во время плена или его не было. По разным оценкам от 800 тысяч до миллиона наших сограждан служили в вермахте. Многие из осевших на оккупированной территории исполняли те или иные функции в местной администрации. Некоторые из них добросовестно помогали своим согражданам, устанавливали связь с партизанами. Но формально всё равно зачислялись в предатели...
     - Это очень сложная страница истории.
     - Совершенно верно. Зная, как содержались наши пленные в немецких пересыльных и постоянных лагерях, трудовых, откуда их гоняли на работу, понимаешь, что не все из них выдерживали те жестокие испытания, которым подверглись...
     - А пересматривались ли или будут пересматриваться по просьбе родственников или по государственной инициативе дела более чем 400 тысяч бывших советских военнопленных, которые после Победы попали в советские лагеря?
     - Насколько мне известно, с этими документами до недавнего времени практически никто не работал. То есть работали с ними только следственные органы, органы в лагерях, где эти люди отбывали наказания. Было создано 160 лагерей и 41 тюремный госпиталь для этого контингента. 343.400 человек из числа вернувшихся из плена были осуждены. Кто-то получил срок, кто-то был казнён как активный пособник противника.
     - Как вы считаете, если, скажем, будет выявлено спустя десятилетия, что человек, которому сейчас 80 или 90 лет, участвовал в преступлении против человечества, должно быть по нему судебное решение?
     - В соответствии с национальным законодательством должно быть. Законодательство предусматривает ответственность за содеянное несмотря на возраст, значит, любой должен быть наказан. Суд должен определить, имело ли место преступление, каким оно было по составу...
     ...Когда работала межведомственная комиссия по подсчёту потерь в годы Великой Отечественной войны под руководством начальника Генерального штаба, мы столкнулись с этими цифрами. Группа, которая работает в составе моего управления под руководством генерал-полковника в отставке Кривошеева Григория Федотовича, эти цифры с карандашом в руках также посчитала и нам выдала. Выяснилось, повторюсь, что почти 344 тысячи человек попали в лагеря. Какова их судьба? Сейчас мы совместно с Росархивом, где активно нам помогают, с ФСБ, МВД выявляем, где сейчас находятся их карточки, кто конкретно был осуждён.
     - В этом году исполнится 70 лет со дня начала Великой Отечественной войны. Насколько известно, к этому событию вы готовите специальную выставку...
     - Да, готовим. Предусматривается проведение Министерством обороны совместно с МИДом, Минрегионом, Министерством культуры, Росвоенцентром и рядом общественных организаций международной выставки по выполнению межправительственных соглашений по воинским захоронениям. У нас 12 таких соглашений. По ряду соглашений мы имеем межправительственные комиссии. Активная работа ведётся на территории Российской Федерации и на территории ряда других государств. 20 лет назад было заключено первое межправительственное соглашение с Италией, и с тех пор сделано очень много. Принято решение показать, как Россия исполняет свои межправительственные обязательства в этом плане, как наши коллеги, партнёры по этим соглашениям это делают на своей территории, какие есть проблемы и каково движение вперёд. Проводиться эта выставка будет в одном из самых престижных выставочных мест столицы – в Манеже...
     Министерство обороны работает совместно с общественной организацией «Наука. XXI век», которая проводила в апреле прошлого года выставку «Армия и общество». Создана рабочая группа под руководством статс-секретаря - заместителя министра обороны Николая Александровича Панкова, в которую вошли представители всех заинтересованных сторон, а также ряд общественных, ветеранских, поисковых организаций. Мы хотим показать там же и работу поисковиков. Но самое главное показать, как создаются и содержатся воинские захоронения в России, за рубежом. Поисковики к этому причастны тоже. Мы хотим показать, что Министерство обороны взяло на себя тяжкий труд по разработке и исполнению федеральной целевой программы по ремонту и восстановлению всех военно-мемориальных сооружений в России.