– Александр Александрович, Большой драматический театр в городе на Неве вы называете своим университетом, альма-матер – Театральное училище им. Б.В. Щукина. Но ведь первое профессиональное образование у вас медицинское?
     – Для меня лично, как и для многих коллег, сцена БДТ святая. Здесь проходили мои университеты: я приезжал на спектакли из Москвы, сидел наверху, на третьем ярусе, именно там рос как актёр. Считаю БДТ театральной Меккой Санкт-Петербурга.
     Если говорить о профессии, то да – окончил в Москве медицинское училище № 14, работал фельдшером на «скорой помощи». Это уроки человековедения, которые потом пригодились и в профессии актера.
     – У вас огромное количество ролей в театре и кино. Есть что-то несыгранное?
     – Так уж сложилось, что я никогда ни в театре, ни в кино не «выбивал» ролей, все они были мне предложены режиссёрами. Поэтому никогда не задумывался над тем, что ещё не сыграно. И на каждом этапе своей биографии был доволен тем, что мне приходилось делать. Я поздно начал сниматься в кино и в начале творческой жизни не был избалован вниманием. Во многом это определяет и сегодня мой подход к ролям.
     – Есть среди них любимые?
     – Если говорить честно, и поныне не могу сказать, какая роль самая любимая. Может быть, это суеверие, но, назвав какую-нибудь из них, я боюсь обидеть другие. Маленькая роль иногда больше учит, чем большая... Вообще, я везучий актер. Если б мне лет двадцать назад назвали роли, которые я сыграю в кино и на сцене, не поверил бы: Ленин, Эзоп, Чичиков, Тригорин, Протасов, Платонов... Не подозревал об этом даже в годы студенческого максимализма, когда кажется, что всё можешь. Жизнь оказалась богаче всех моих фантазий и предположений.
     – Говорят, что нынешней премьерой – спектаклем «Буря» – вы установили своеобразный рекорд продолжительности репетиций?
     – В каждом театре есть спектакли – жемчужины. То, что называют отправными точками. Для нас такими жемчужинами долгое время были «Шейлок», «Дон Кихот» и ряд других спектаклей. Сейчас гордимся тем, что, несмотря на определённые сложности, друг нашего театра Роберт Стуруа поставил «Бурю». Последними его работами у нас были «Шейлок» и «Последняя запись Крэппа». «Бурю» Стуруа сам предложил. Не буду много говорить, но главное – мы гордимся тем, что сделали. Да, это рекорд для нас – репетиции «Бури» шли на протяжении семи месяцев. Ни над одним спектаклем мы не работали так долго. Вспоминаю мой родной Московский художественный академический театр, где проработал около 30 лет. Там, помню, был спектакль, который репетировался пять месяцев. И, честно говоря, боялись, как это будет понято.
     – Вы как-то сказали, что если десять человек в зале вас поймут, это уже хорошо. Настораживающая цифра...
     – Зрительный зал всегда неоднородный. Сейчас он вообще поменялся и имеет достаточно явные тона и полутона. Поэтому дай бог, чтобы понимали. Но произведение искусства – вещь сложная. Один зритель говорит «хорошо», и другой тоже – «хорошо». Но первый говорит так, потому что ему спектакль душу переворачивает. Другой же оценивает с точки зрения, что это просто мило. Согласитесь, разные вещи, хотя и то и другое приемлемо. Но для нас куда важнее, чтобы душу перевернуло, а это редкость.
     – К современным драматургам присматриваетесь?
     – Скажу откровенно, что я не сильный специалист по современной драматургии. Хотя люблю её ставить, и она присутствует в репертуаре «Et Cetera». Раз в сезон мы обязательно делаем акцент на современную драматургию, и потом выходят спектакли. Причём они пользуются популярностью. Поэтому будем ставить современных авторов. К примеру, мы долго сотрудничали с Максимом Курочкиным, ставили Ксению Драгунскую. Идёт спектакль Михаила Угарова «Газета «Русский инвалид» за 18 июля...». В сезон появляются 1-2 пьесы, на которые стоит обратить внимание.
     – Несмотря на огромную занятость, вы находите время, чтобы передавать свой опыт молодёжи: преподавали и в России, и за рубежом. Что можно сказать о театральной смене?
     – Это другое поколение. Мы иначе относились к театру – он был для нас приоритетом. Сегодня желание заработать деньги, а это легко можно сделать на телевидении, снимаясь в сериалах, очень сильное. Ещё сериалы дают популярность, что для молодых тоже сильное искушение. Никого не осуждаю, но десять лет такой жизни – и уходит профессия.
     – Известно, что вы не жалуете так называемые тусовки, не любите быть в центре внимания...
     – Актёры любят тишину, чтобы им внимали... К слову, многие спектакли, которые идут на нашей сцене, вы видите впервые в России. «За горизонтом», драматическая версия «Дон Кихота», «Пожары», «Шейлок» и вот теперь «Буря».
     – Вы, как председатель Союза театральных деятелей России, активно выступаете за поддержку культуры государством. Какова конечная цель такой поддержки?
     – Я говорил и буду говорить: инвестиции в культуру – это инвестиции в человека, а значит, и в экономическую модернизацию, и в инновационную экономику, и в информационные технологии, и т.д. Во все те нужные направления, о которых так много и правильно говорят на самом высоком уровне.
     – В заключение коротко о планах?
     – Самое сложное – делиться планами. Честно говорю. Мы составляем репертуар с кровью, мучаясь. Есть выбор, и не знаешь, как сделать так, чтобы не ошибиться. Всегда хочется играть то, что хочется.