- Олег Николаевич, когда вы впервые оказались в Ливии?
     - Это произошло в марте 1978 года, когда я был командирован в Ливию в качестве военного переводчика. Первые два года работал там в аппарате главного военного советника, выполняя оперативные функции, - встречал из Москвы официальных лиц, занимался оформлением виз, решал другие задачи. При этом, естественно, имел весьма широкие контакты с ливийцами. Особенно часто встречался с офицерами службы военного протокола, управления закупок вооружений и военной техники, других организаций. Хотя следует сказать, что в первые годы отношения между нами были, прямо скажем, непростыми. Ливийцы никак не хотели признавать наш аппарат главного военного советника, который был открыт где-то за полгода до моего прибытия. У главного военного советника генерала Тараненко практически не было никаких контактов с руководством страны и командованием вооруженных сил. И нам, военным переводчикам, которые были связаны с ливийцами ещё во время их обучения в Советском Союзе, пришлось разыскивать их и восстанавливать знакомства. В частности, у меня на курсах «Выстрел» сложились хорошие отношения с группой ливийских офицеров в звании подполковников и полковников, которые к моему прибытию в Джамахирию занимали уже высокие посты в вооружённых силах страны. Среди них были, в частности, начальник оперативного управления генерального штаба, руководитель военного суда, ряд командующих.
     - А почему ливийцы не признавали аппарат главного военного советника? Ведь его размещению в Ливии предшествовала договорённость на самом высоком уровне.
     - Такие тогда были в Ливии времена. Ливийцы строили новую жизнь и не хотели, чтобы кто-то из иностранцев выполнял бы некие командные функции в их стране. Многие ливийские руководители, в том числе и в вооружённых силах, искренне полагали, что в лице военных советников и специалистов Джамахирия приобрела себе за деньги профессионалов, которые теперь работают на благо революции. А что такое аппарат главного военного советника, зачем он нужен? До них это никак не доходило. Скажу более, такие настроения подогревались и самим Каддафи. В своих многочисленных выступлениях он, обращаясь к нации, неоднократно заявлял, что если раньше ливийский народ «горбатился» на иностранцев, то теперь «я купил их для вас...» - и далее следовал широкий барский жест рукой в нашу сторону.
     В таких условиях, конечно же, никто ни на каком уровне всерьёз не воспринимал аппарат главного военного советника. Более того, в то время имели место даже провокации в отношении сотрудников аппарата, когда полиция останавливала их на улице и начинала обыскивать. Ситуацию следовало менять в корне, для этого и потребовались личные контакты. Кстати, об этом можно прочитать в моей книге «Исповедь военного переводчика», которая недавно вышла в свет. Там есть повесть «Испытание Джамахирией», где я довольно подробно рассказываю о своих контактах с ливийцами.
     Кардинально же отношение к аппарату главного военного советника начало меняться после официального визита Каддафи в Москву в 1981 году. Тому, естественно, способствовала и работа военных специалистов, их высокий профессионализм, открытость и радушие наших людей. Следует сказать, что Муамар Каддафи не терпел непрофессионализма, слабости характера человека, его боязни и осторожности.
     - А были ли у вас встречи с Муамаром Каддафи? И если были, то какие оставили впечатления?
     - Прежде всего хочу отметить, что он очень хороший собеседник. На общие темы разговаривает мягко, с улыбкой. Но как только речь заходит о принципиальных вопросах, он становится жёстким, требует говорить прямо, по делу, без каких-либо предисловий. Как известно, тогда в Советском Союзе, чтобы принять какое-то решение, требовалась масса согласований, на что уходила уйма времени. И это Каддафи просто убивало. Таких вещей он не терпел.
     У меня было несколько бесед с ним. Они состоялись уже во время моей второй командировки, когда я работал у командующего войсками связи Ливии полковника Мухаммеда Зихри. Он стал первым ливийским военачальником, который пустил советских советников к себе в штаб. Это были наш специалист по связи - до командировки в Ливию он занимал должность начальника связи Ленинградского военного округа - и я - в качестве переводчика. Работа, которую нам поручили, была крайне серьёзной - мы должны были оформить карту оповещения о начале войны. Это предполагало, что нас познакомят с дислокацией всех ливийских войск. Что, естественно, и произошло. Мы свели воедино все гарнизоны, оформили это на карте и затем успешно защитили свою работу. На все это нам было отпущено полгода. За это время я не раз встречался с Каддафи, который приезжал в штаб войск связи к Зихри, своему сводному брату.
     Но привести здесь хочу другой случай. Он произошёл вскоре после того, как в Сирии израильские самолёты разбомбили противовоздушные средства, поставленные этой стране Советским Союзом. У Каддафи возникли сомнения в боевых качествах наших «Кубов», и он потребовал отчёта от главного военного советника. Я в то время был переводчиком в колледже сухопутных войск. Просматривая поступившую прессу, в журнале «Тайм» увидел статью, в которой израильский генерал рассказывал о проведённой операции в Сирии. В ней давалась очень высокая оценка нашим системам, а их уничтожение объяснялось тактическими промахами сирийцев. В частности, они не поменяли дислокацию этих средств после того, как произвели залп и были обнаружены израильтянами, и не сменили рабочие частоты радиостанций. Это и позволило израильтянам нанести по ним удар.
     Я доложил о статье генералу Тараненко. Он обрадовался и приказал срочно подготовить её перевод на арабский язык. Кроме этого, нашими оперативниками были сделаны карты и схемы. Вооружившись этими пособиями, он, взяв меня с собой, отправился в ливийский генштаб. Во время доклада начальнику генштаба в кабинет вошёл Каддафи и буквально с порога спросил, почему мы продаём ему такую плохую технику. На что наш генерал протянул ему перевод статьи. Быстро пробежав её глазами, Каддафи сказал: «Хорошо. Продолжайте заниматься» - и ушёл. После этого случая у Ливии ещё больше возросло желание покупать у нас боевую технику. И хочу подчеркнуть: во многом благодаря нашему оружию, нашим специалистам и, естественно, интенсивной боевой учебе Ливия получила прекрасно оснащённую и подготовленную армию.
     - Которая сегодня оказалась расколотой на два лагеря...
     - Мы всегда знали, что в армии, кроме офицеров, которые поддерживают Каддафи, есть и такие, кто смотрит на Запад. Хотел бы напомнить, что за первый год после прихода Каддафи к власти никто из оппозиции не был казнён. Впервые открыто он высказался против таких людей только в 1989-м, когда уже устал от постоянных нареканий в свой адрес, а главное - от попыток уничтожить и его самого, и его семью. Но даже в том году он освободил из тюрьмы 400 политзаключенных, а затем прилюдно порвал «чёрный список» оппозиции. Тем самым показал, что не хочет никого преследовать, в том числе и тех, кто мыслит иначе. И вообще я не разделяю мнение тех, кто считает причиной нынешней по сути гражданской войны обострение социально-экономических проблем.
     - Почему?
     - Ливия - далеко не Египет и уж тем более не Тунис. По доле ВВП (88,86 млрд. долл.) на душу населения Ливия занимает первое место среди пяти арабских стран Северной Африки - 14,4 тыс. долларов, что в два раза больше, чем в Украине. Средняя зарплата в Ливии составляет 1.000 долларов. Разовое пособие на рождение ребенка - около 8.000 долларов. Медицина и образование - бесплатные. Более того, государство оплачивает образование за рубежом одному юноше или девушке в каждой семье. Сегодня каждая ливийская семья имеет право на практически бесплатно предоставляемое государством жильё. Газ для бытовых нужд и топливо на заправках предоставляются населению по субсидируемым государством очень низким ценам. Средняя продолжительность жизни ливийцев - 77,47 лет (женщины - 79,88, мужчины - 75,18), что практически равно среднему по странам Западной Европы.
     К середине 1970-х годов в Ливии не осталось бедных, бездомных и безработных. Всю тяжёлую работу в стране делали гастарбайтеры как из соседних арабских государств, так и приезжие издалека. В принципе и в других областях трудились в основном иностранцы: мы - в вооружённых силах, временами число советников достигало более шести тысяч человек, кубинцы - строили, венгры, чехи - в сфере ЖКХ. В то же время ливийцы были как бы над нами, выполняя контролирующие функции. Рабочий день у них был очень коротким - после 14.00 их уже не было в офисе. В этом плане хочется вспомнить известное высказывание Карла Маркса: «Богатство нации определяется количеством свободного времени у её граждан». У ливийцев его было много.
     В стране в основном строились малоэтажные дома, коттеджи. Но даже квартиры в многоэтажных домах были хорошо обустроены. Мы тоже жили в таких квартирах. Причём на той жилплощади, где ютились две-три наши семьи, у ливийцев проживала одна.
     Военнослужащие же вообще относились к привилегированным слоям общества. Мне есть с чем сравнивать, так как я служил в разных армиях. Например, выезжал на учения сирийских вооружённых сил. На них в качестве сухого пайка каждому солдату выдавали две-три лепёшки на несколько дней учений и всё. В ливийской же армии была абсолютная обеспеченность и формой, и питанием, и снаряжением. Скажем, ливийские сержанты уезжали ночевать домой, при этом их отвозили туда и привозили в часть на служебных машинах. В вооружённых силах служили женщины, для их подготовки открыли специальное училище.
     Известно, что Каддафи хотел ликвидировать частное предпринимательство. Однако вскоре понял, что это не идёт на пользу стране. Поэтому открыто признал свои ошибки и разрешил заниматься частным бизнесом. То есть он не рубил бездумно направо и налево, а трезво подходил к строительству новой жизни в стране. Поэтому в Ливии не было значительного социального расслоения, не было олигархов, влияющих на политику власти. И ещё. Когда Каддафи пришёл к власти, население страны составляло примерно 1,5 млн. человек. Сейчас ливийцев около 6 миллионов.
     - Но если там было всё так хорошо, то почему же начались народные выступления?
     - А это загадка для арабистов, для которых эти волнения, а главное - их размах стали полной неожиданностью. Конечно же, Каддафи многим мешал, в том числе и некой части ливийцев. Ведь протестуют не только от плохой жизни, но нередко и от хорошей, когда кажется, что можно жить ещё лучше, но кто-то стоит на этом пути. В данном случае именно так, надо полагать, расценивалось сорокалетнее правление Каддафи. Кроме того, «джамахирийский строй» (власть народа), предполагающий привлечение широких слоёв населения к управлению страной через народные конгрессы, народные и революционные комитеты, служил препятствием на пути к власти как прозападных либералов, так и исламистов. Поэтому одной из причин нынешних выступлений является, на мой взгляд, борьба за власть. Второй же, хотя она неразрывно связана с первой, причиной можно считать борьбу за контроль над природными ресурсами Ливии. А они, как известно, велики. И не только нефти и газа, но и пресной воды. Следует сказать, что в своё время советскими специалистами обнаружены под песками в провинции Феццан такие запасы пресной воды, которые по объёму приближаются к нашему Байкалу.
     - И что же дальше?
     - Чтобы там ни говорили, а цель нынешних выступлений - устранение, в том числе и физическое, Каддафи. И если это произойдёт, а скорее всего так и случится, иначе Западу не было бы смысла начинать военную операцию против Ливии, то и население этой страны, да и весь мир ждут тяжёлые времена. В Ливии начнётся клановая борьба за власть, которая может привести к расколу страны. Постоянная же напряжённая обстановка там будет негативно сказываться на ценах на нефть. Ожидать, что они станут ниже, теперь уже не приходится.