В Московском драматическом Театре на Перовской (директор театра - заслуженный работник культуры Андрей Панченко, художественный руководитель театра - заслуженный артист России и Украины Кирилл Панченко) состоялась премьера спектакля «Ромео и Джульетта» В. Шекспира.
     С одной стороны, обращение к классике понятно и достойно, с другой - ответственно. Не каждый театр решается на постановку известной на весь мир пьесы, ведь простая на первый взгляд история, рассказанная в ней, столь многозначно может трактоваться, что совершенно по-иному выглядит не только на сценических площадках разных странах, но и даже в разных театрах одного города. Могут возразить: мол, конечно, ведь ставят-то пьесу разные режиссёры, у каждого своё представление. Но на самом деле достаточно часто известные, классические пьесы мы видим, что называется, «близко к тексту». То есть так, как пытался представить их нам сам автор, соответственно, и на сцене они подаются режиссёрами в похожем стилистическом решении.
     С Шекспиром же всегда было всё не так однозначно. Вот что писал Иоганн-Вольфганг Гёте, «Ко дню Шекспира», в 1771 году.
     «Шекспировский театр - это чудесный ящик редкостей, здесь мировая история как бы по невидимой нити времени шествует перед нашими глазами, планы его - это не планы в обычном смысле слова. Но все его пьесы вращаются вокруг скрытой точки (её же не увидел и не определил ещё ни один философ), где вся своеобычность нашего Я и дерзновенная свобода нашей воли сталкиваются с неизбежным ходом целого... Что может быть большей природой, чем люди Шекспира?!»
     Впервые трагедия о Ромео и Джульетте была представлена шекспировской труппой The Lord Chamberlain’s Men в 1595-1596 годах в The Theatre - первом специальном театральном здании в Англии, построенном в 1576 году Джеймсом Бёрбиджем на лондонской окраине Shoreditch.
     С тех времён эта пьеса не сходит с театральных подмостков. Были и бесчисленные подражания ей, переделки, переводы. У пьесы, чётко заявленной как трагедия, пытались изменить сцену смерти главных героев, вернее, не дать им умереть, а действие порой переносили вообще в древний Рим. Иногда такие трактовки практически вытесняли на долгие годы шекспировский оригинал даже в самой Англии. Удивительно, как «чужестранный» писатель смог покорить сердца зрителей во всём мире. Например, между англичанами и итальянцами до сих пор идут споры о преобладании итальянского или английского типа характеров в пьесе. Но - «Что значит имя? Роза пахнет розой, как её не назовёшь!» Любовь не имеет национальности и места проживания.
     Трактовать суть трагедии Шекспира можно по-разному. Герои могут быть и жертвами своих чувственных страстей и служить грустным примером, к чему приводит попрание традиций и неуважение к воле старших. Их можно даже идеализировать, преподнося как образец большой и чистой любви. Важно, что Шекспир в патетике монологов сумел избежать как раз нравоучительности, трагедию положений оттенил тонким лиризмом и внёс в пьесу даже элементы комедийности. В наше время взгляд постановщиков становится всё менее романтичным. Причина, скорее, в том, что зрители хотят видеть чувства не абстрактных героев, а представлять, может быть, себя на их месте. И вдруг оказывается, что любовь у Шекспира не «небесная», а вполне себе земная. Но - такая, как ждёшь. Прямая, страстная, без хождений вокруг да около, но и без вульгарности, без бытовой пошлости и оглядки по сторонам - что же скажут люди. И уж если для нас такие чувства - недосягаемая роскошь, то что говорить о временах, когда Шекспир дал Ромео и Джульетте жизнь!
     В России, как и во многих других странах, эта пьеса стала известна по переводам Луи Себастьена Мерсье (1782), сделанным в 1790 году В. Померанцевым и в 1827 году А. Ротчевым. Эти версии были «со счастливым концом», но позже переводы всё же стали основываться на первоисточнике.
     Конечно, в постановках ХХ-ХХI веков шекспировские герои говорят более современным языком. Несомненно, поэтика действия, ритм, музыкальность от этого теряются. Хотя...
     В спектакле того же Театра на Перовской (перевод пьесы Бориса Пастернака) об этом не задумываешься. Потому что режиссёру Кирилл Панченко удалось соединить «и жизнь, и слёзы, и любовь» Ромео и Джульетты, заключив их в круг, с одной стороны совершенно необузданной и бесшабашной энергии настоящего шекспировского театра, а с другой - красивейших представлений елизаветинской эпохи. Известная всем история любви переходит на эпическое полотно, где каждая сцена, любой эпизод приобретают собственные историю и смысл. Здесь неизбежная чувственность в карнавальной пляске сливается с энергетикой зрителей, самой эйфорией движения, преодолевая неподвижность смерти. Танцы поставил балетмейстер Виктор Генрих, лаконичная, но ёмкая, объёмная сценография Михаила Карягина.
     Отдельно стоит сказать о костюмах, которые созданы в мастерской театра под руководством художника по костюмам Любови Лаптевой. Это полная гармония материального и духовного, когда слово, движение, мысль буквально «одеты».
     Интересен и режиссёрский подход к игре актёров. Джульетта - Эльвира Гирфанова - при всей близости к шекспировской трактовке несколько гротескна и нарочито чувственна в выражении страданий по невозможной, но такой желанной любви. Для молодёжи, сидящей в зале, она может быть и стала как-то ближе и понятнее, но мне показалась в её подаче образа некая нарочитость по подобию отношений в «Доме-2». Ромео - Кирилл Дарин - выглядел как-то по-деловому, по-офисному конкретным, но в целом, благодаря всему актёрскому ансамблю, спектакль «сложился». А в общую картину пасторальную, умиротворяющую нотку внёс брат Лоренцо - актёр Олег Жуков, своей тактичной, аккуратно подчёркивающей всю важность действа игрой.