Наверное, никто так быстро не находит общую тему для разговора, как участники Великой Отечественной войны.
     - Ты на каком фронте был?
     И если окажется к тому же, что на одном фронте воевали, да ещё, скажем, в одной армии, тут и пойдут бесконечные: «А помнишь?» Вот так и мы однажды разговорились с курсантом Здуновым. Судьба свела нас в стенах Горьковского военно-политического училища имени М.В. Фрунзе. Было это вскоре после войны, и училище почти полностью было укомплектовано фронтовиками, молодыми ребятами, встретившими победу в двадцатилетнем возрасте. Большинство имело боевые награды. Были даже два Героя Советского Союза. Один из них - старшина Здунов. Учились мы в одной роте. Состояли, правда, в разных взводах, но спали в соседних рядах коек голова к голове.
     - Ты где воевал? - спросил я как-то на досуге.
     - На разных фронтах, - ответил он. - До ранения - на 2-м Белорусском. В бою под Могилёвом ранен был. Нас на перехват какого-то штаба немецкого бросили...
     Слово за слово. Оказалось, находились мы на войне совсем рядом. Я хорошо помнил один из тяжёлых ночных боёв. Наша 23-я отдельная гвардейская танковая бригада обошла город с севера и оседлала дорогу, ведущую на запад. А немцы ещё оставались в городе. Временами доносился грохот взрывов и вздымались столбы дыма. Готовясь к отступлению, враг уничтожал всё, что нельзя было взять с собой.
     Ночь проходила спокойно. А ближе к рассвету тишину вдруг разорвали сотни автоматных и пулемётных очередей. Ударили танковые пушки. И тут же истошные крики: «Прекратить огонь! По своим стреляете!» Выстрелы смолкли, и над полем послышался русский боевой клич: «Ура!» Снова раздались выстрелы автоматов, пулемётов, пушек. И опять: «Прекратить огонь!» Мы стояли фронтом на восток, и порой приходила в голову мысль: «А вдруг и в самом деле подошли наши с востока?» Мы тогда не знали, что, прорываясь вдоль дороги, немцы отрядили впереди себя батальон власовцев. К утру, когда у нас уже были на исходе боеприпасы, противник усилил натиск в районе дороги.
     Колонне крытых фургонов и нескольким грузовикам с автоматчиками под прикрытием самоходных установок удалось прорваться через наши боевые порядки. Бросив из резерва танковую роту, комбриг закрыл брешь. Бой разгорелся с новой силой.
     28 июня Могилёв был освобождён. Отправив в госпиталь раненых, перекусив горячего, мы бросились преследовать противника. Сопротивления не встречали, шли прямо колонной по дороге. Но километров через 8-10 опять наткнулись на поле боя. Дымились подбитые самоходки, горели фургоны и повсюду - трупы немецких солдат.
     За оврагом, на дне которого среди обломков моста лежала на боку ещё одна самоходка, - окопы наших солдат, искорёженная 76-мм противотанковая пушка. Судя по всему, артиллеристы сражались до последнего.
     - Товарищ комбриг! - закричали танкисты, осматривавшие поле боя. - Живых обнаружили.
     Живых оказалось трое: старший лейтенант и сержант, лежавшие у орудия, и солдат в окопе. Все без сознания.
     - Раненых немедленно в госпиталь, - распорядился комбриг. Обернувшись к политработнику, добавил: - Непременно свяжитесь с их частью, пусть по достоинству отметят каждого.
     Слушавший, не перебивая, Здунов без всякого удивления сказал:
     - Недаром говорят, мир тесен. Мне в госпитале сказали, когда пришёл в себя, что нас танкисты привезли. А знаешь, что тогда на нашу долю выпало?
     И я услышал рассказ о том, о чём мы могли только догадываться.
     Их полк вёл бой, когда поступил приказ: перехватить и задержать немецкий штаб, вырвавшийся из окружения. Собрали всех, кто оказался под рукой. Набралось 27 автоматчиков, 11 сапёров, 9 артиллеристов с одним орудием. А возглавил этот сводный отряд командир батареи старший лейтенант Самохвалов.
     Прибыли на место. Командир выбрал выгодную позицию у моста через глубокий овраг. Сапёры сразу приступили к минированию моста. Едва успели окопаться и замаскироваться, как на дороге показались бронетранспортёр, грузовик с пехотой и мотоциклист.
     - Этих не трогать! - передал по цепи Самохвалов.
     Минут через двадцать воздух сотряс могучий гул моторов. Во главе колонны шли четыре самоходных штурмовых орудия «Фердинанд». За ними - крытые фургоны. Позади несколько грузовиков с пехотой.
     Когда первая самоходка взошла на мост, сапёры взорвали его. Немцы повыскакивали из машин, открыли беспорядочную стрельбу. Воспользовавшись неразберихой, Здунов подбил ещё одну самоходку. Остались две бронированные машины против одного орудия и десятки вражеских автоматчиков против горстки наших бойцов. Засада таяла на глазах. Вот уже у орудия осталось двое. Здунов стал к прицелу, а Самохвалов заряжал. Били бронебойными по «Фердинандам», потом осколочными - по фургонам, автоматчикам, прятавшимся за деревьями. В азарте не заметили, как один из фаустников пробрался через овраг и с близкого расстояния выстрелил по орудию. Взрыв у щита - последнее, что увидел Здунов.
     Их тогда, действительно, уцелело трое: старший лейтенант Самохвалов, сержант Здунов и красноармеец Иванов. Всех в бессознательном состоянии доставили в госпиталь. В госпитале Здунов узнал о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Звание Героя было присвоено и Александру Николаевичу Самохвалову. Но он к тому времени уже выписался из госпиталя и погиб в другом бою, так и не узнав о высокой награде.
     Два года мы с Васей Здуновым проучились вместе. Разъехались офицерами после выпуска. Спустя уже годы съехались в Москве. Здесь оказались и некоторые другие выпускники нашего курса: генералы Василий Заплатин и Василий Глущец, полковник Николай Милютин.
     Однажды, вернувшись из отпуска в Москву, звоню Здунову. Он после ухода в отставку работал в Российском комитете ветеранов войны, что на Гоголевском бульваре.
     - Здунов слушает, - отвечает трубка.
     - Привет, Вася! - кричу, обрадованный.
     Телефон замолчал. И после паузы:
     - Это полковник Здунов. Я сын Василия Фёдоровича. Вы знаете, а папа умер.
     Он был всего на год старше меня. На память Василий Фёдорович оставил мне фотографию, на которой он ещё в звании старшины стоит со Знаменем Победы в руках среди воинов сводного парадного полка 1-го Белорусского фронта, которым было доверено встречать боевую святыню, доставленную специальным рейсом самолёта из Берлина в Москву. Старшина, думаю, и представить себе тогда не мог, что пройдут десятилетия и он уже в звании генерал-майора понесёт историческую реликвию по Красной площади на парадах 7 Ноября 1987 и 9 Мая 1990 годов.