С НАЧАЛА 1825 года здоровье императрицы Елизаветы Алексеевны (1779–1826) начало заметно слабеть. Лечение в Санкт-Петербурге не помогало. Остро встал вопрос о её продолжительном лечении в благоприятном южном климате. Врачи предлагали южный берег Крыма, Италию, Бад-Эмсен (курорт в Германии неподалеку от Бонна. - Авт.).
     Вопрос о том, куда ехать, долго обсуждали. Лейб-медик императрицы Рюль склонялся к тёплому и солнечному побережью Крыма. Другой лейб-медик, Штоффреген, настаивал на Бад-Эмсене с его целебными и сильнодействующими водами. Путешествие за границу Елизавета отклонила сама.
     Царь Александр долго не высказывал своё мнение. Наконец он сам определил местом пребывания Елизаветы отдалённый городок на берегу Азовского моря - Таганрог. До сих пор загадка, почему Александр назвал местом лечения Елизаветы крохотный, в двух тысячах километрах от столицы, Таганрог. Скорее всего, его он выбрал потому, что был хорошо осведомлён о здоровье жены и понимал, что едва ли лечение, даже на самом лучшем курорте мира, ей поможет. Император предвидел худшее. Это подтверждает следующий факт: в поездку с собой он взял «Церемониал» - книгу погребения своей бабки Екатерины Второй. В ходе пребывания в Приазовье он намеревался заниматься и вопросами укрепления российского морского побережья от Таганрога до Одессы.
     Елизавета согласилась с мужем. Наверное, потому, что догадывалась или даже точно знала о плачевном своём состоянии, а жить в разлуке с Александром не хотела и даже боялась. К мужу в это время Елизавета была привязана как никогда, он был единственной для неё опорой. После этого сразу прекратились споры и начались сборы в дальнюю дорогу.
     Город, куда собиралась отправиться императорская пара, был настолько неизвестным в России, что сведения о нём специально напечатали в газетах: «Таганрог - город на берегу Азовского моря, основан в 1698 году... В 1823 году город насчитывал 14.000 жителей, большинство из которых греки».
     Царь Александр 22 августа выехал в городок первым, чтобы лично подготовить всё для пребывания жены. 4 сентября вечером Александр прибыл в Таганрог. Он остановился в доме, приготовленном специально для императорской четы. Этот дом принадлежал раньше частному человеку, был каменным, имел первый и полуподвальный этажи. Вообще же весь таганрогский императорский двор представлял по скромности и простоте своей усадьбу зажиточного провинциального помещика. К приезду Александра сад привели в порядок.
     Царь по приезде лично занимался садом и обстановкой комнат Елизаветы. Ему хотелось, чтобы жена чувствовала себя в саду и в доме уютно. Для Елизаветы там было подготовлено шесть маленьких комнат. Все комнаты были убраны просто и со вкусом, без особой роскоши и богатства. Ещё две были предназначены для её придворных дам.
     Александр сам выбирал картины и вколачивал для них в стены гвозди. Убранство дома было довольно простым. Мебель была частично привезена из Петербурга, частично взята в местных учреждениях. «Моё поместье мне очень нравится, - писал он Аракчееву. - Чудный воздух, вид на море -одним словом, приличный дом».
     Елизавета прибыла в Таганрог 23 сентября. Она выехала из Петербурга двумя днями позднее Александра, и её путешествие длилось двадцать дней.
     Августейшая чета сразу же повела в Таганроге тихую и сравнительно уединённую жизнь, свободную от придворного этикета. В Таганроге впервые за многие годы Александр и Елизавета как никогда много времени проводили вместе. Они завтракали и обедали чаще всего в уединении; вдвоём гуляли по морскому побережью.
     В последние дни сентября императрица Елизавета спросила императора, когда он думает вернуться в Петербург. «Он ответил мне, - писала она матери 8 октября, - как можно позднее. Я подумаю, но в любом случае не раньше Нового года».
     Однако счастье Елизаветы на Азовском море было таким недолгим и таким зыбким...
     17 ОКТЯБРЯ император Александр по приглашению генерал-губернатора Новороссии графа Воронцова отправился в трёхнедельную поездку по Крыму. Ему предстояло посетить Мариуполь, Бердянск, Перекоп, Симферополь, Бахчисарай, Севастополь, Алупку, Евпаторию. Поездка носила инспекционный характер. Царь должен был побывать в воинских частях, дислоцировавшихся в Крыму, осмотреть сами города, их порты и гавани, военные береговые укрепления. Возвращение в Таганрог было намечено на 5 ноября.
     Александр был здоров. Ничто не предвещало катастрофы. Позднее гадали, что же явилось причиной внезапной беды. Говорили, что дули сильные ветры с Кавказа и царь простыл на сквозняке. Но это не вполне убедительно. Скорее всего, болезнь дремала в могучем теле императора после полученного им на маневрах в Брест-Литовске в сентябре 1823 года удара копытом коня по ноге.
     Царь через три месяца после инцидента в Брест-Литовске внезапно тяжело заболел, и его жизнь в январе -феврале 1824 года висела на волоске. У него были горячка и рожистое воспаление на ноге. Потом весь 1824 год врачи лечили ему ногу. Нога с тех пор постоянно отекала, и врачи требовали, чтобы царь ежедневно проходил пешком 5-6 вёрст.
     Из-за чего внезапно во время поездки по Крыму вспыхнула у царя Александра болезнь, которая быстро привела к смерти, так и осталось невыясненным по сей день.
     Первые признаки недомогания лейб-медик Тарасов отметил у Александра 27 октября вечером в Севастополе. 30 октября в Бахчисарае царь вызвал Тарасова и приказал приготовить лекарство, которым его лечили в январе - феврале 1824 года. Александр доехал до Евпатории. От Евпатории повернули обратно, в сторону Мариуполя, Таганрога.
     Император с 30 октября не обращался к врачам и не жаловался на недомогание. Он выглядел здоровым. Но вот 4 ноября болезнь у него вспыхнула сразу и сильно. Царь не мог сидеть в седле. У него были горячка, сильная слабость, бессонница. Лейб-медик Виллие предлагал царю остаться в Мариуполе. Император отказался: он обещал жене вернуться в Таганрог 5 ноября вечером.
     От Мариуполя до Таганрога девяносто вёрст. Царь утром выехал в Таганрог в закрытой коляске, обшитой изнутри медвежьими шкурами. Царь был одет в тёплую шинель, и всё равно его бил озноб. В восьмом часу вечера Александр был уже в Таганроге. Елизавета, очень встревоженная, встречала его. Во всё время поездки Александра по Крыму они обменивались письмами, и императрица уже знала, что муж внезапно серьёзно заболел.
     Врачи принялись делать всё возможное, чтобы вылечить императора. Однако все их старания в течение последующих дней были напрасными.
     9 ноября крайне обеспокоенная Елизавета послала к Александру своего лечащего врача Штоффрегена. Но и его вмешательство ничуть не помогло. Двумя днями позднее супруги о чём-то наедине несколько часов подряд беседовали.
     14 НОЯБРЯ здоровье Александра резко ухудшилось. Врачи определяли его состояние уже как критическое. Они все пришли к твёрдому мнению, что император уже не выздоровеет. Лейб-медик Виллие сообщил об этом Елизавете. Императрице предстояло исполнить тяжелейшую миссию - сказать мужу о неутешительном прогнозе врачей. Вот как описал в своих мемуарах этот разговор между Елизаветой и Александром лейб-медик Тарасов:
     «В 12-м часу вечера императрица вошла к императору весьма смущённая, стараясь под взглядом Государя казаться спокойною. Сев рядом с больным на том же диване, она начала разговор с просьбы, чтобы Государь аккуратно принимал назначаемые ему докторами лекарства. Далее она сказала по-французски:
     - Я намерена предложить тебе своё лекарство. Оно всем приносит пользу.
     - Хорошо, говори, - сказал Государь.
     Императрица продолжала:
     - Я лучше других знаю, что ты великий христианин и строго придерживаешься всех правил православной церкви. Советую тебе прибегнуть к врачеванию духовному. Оно всем приносит пользу и благоприятно действует при тяжких наших недугах.
     - Кто тебе сказал, что я в таком положении, что мне уже необходимо это лекарство?
     - Твой лейб-медик Виллие, - ответила императрица.
     Тотчас позвали Виллие.
     - Ты думаешь, что моя болезнь уже зашла так далеко?
     Крайне смущённый таким вопросом Виллие решился объявить императору, что он не может скрывать, что император находится в опасном положении.
     Государь, внутренне совершенно спокойный, сказал императрице:
     - Благодарю тебя, друг мой, прикажи. Я готов».
     Тут же явился священник Федотов. Но император не мог исповедаться: после разговора с женой он сразу уснул. Точнее, это была сонливость. Всю ночь с 14 на 15 ноября императрица, приближённые, врачи, священник бодрствовали в приёмном зале. Только врачи, сменяя друг друга, дежурили около больного.
     Император проснулся в 5 часов утра и спросил, где находится священник. Немедленно к Александру ввели священника Федотова.
     Царь приподнялся на локте, приветствовал пастыря и твёрдым голосом сказал ему: «Я хочу исповедаться и приобщиться Святых Тайн. Прошу исповедать меня не как императора, но как простого мирянина. Извольте начинать».
     Императрица и все, кто был в кабинете, вышли.
     Исповедь началась в половине шестого утра 15 ноября. Она длилась час и 15 минут. Потом царя поздравляли с принятием Святых Тайн. Елизавета почти не отходила от мужа в этот и последующие дни. Когда Александр открывал глаза, Елизавета, сидя около него, говорила с ним. Александр всё чаще впадал в забывчивость и беспамятство.
     С 10 часов вечера 18 ноября Елизавета неотлучно сидела на стуле около своего умирающего мужа. По временам она плакала.
     Конец жизни императора приближался неотвратимо и ежеминутно. Наступило 19 ноября. Лейб-медик Тарасов писал:
     «Утро было пасмурное и мрачное; площадь перед дворцом вся была покрыта народом, который из церквей после моления об исцелении Государя приходил толпами к дворцу, чтобы получить весть о положении императора.
     Государь постепенно слабел, часто открывал глаза и прямо устремлял их на императрицу и св. распятие. Последние взоры его столь были умилительны и выражали столь спокойное небесное упование, что все мы, присутствовавшие, при безутешном рыдании проникнуты были невыразимым благоговением. В выражении лица его не заметно было ничего земного, а райское наслаждение и ни единой черты страдания».
     Александр всё слабел. Дыхание его становилось всё реже и тише. В 10 часов 47 минут утра сердце великого монарха перестало биться.
     У Елизаветы хватило сил в тот же день написать письмо в Петербург своей свекрови императрице Марии Фёдоровне. Это знаменитое письмо облетело весь мир:
     «Наш ангел на небе, а я - на земле. Из всех, кто его оплакивает, я самая несчастная. О, если бы я могла вскоре с ним соединиться!.. Я как во сне, я не могу себе представить, ни понять, зачем я существую. Вот прядь его волос, милая мама. Увы! Зачем он так страдал? Теперь на его лице умиротворённое, благожелательное выражение, какое всегда у него было. Он, кажется, соглашается с тем, что происходит вокруг него. Ах, милая мама, как мы все несчастны!..»
     НА 29 ДЕКАБРЯ наметили отправить тело царя Александра из Таганрога в столицу.
     27 декабря императрица принимала у себя офицеров, которые назначены были эскортировать траурное шествие в Петербург.
     - Господа, - сказала она офицерам, - вам выпала честь сопровождать тело императора. Что до меня, то я не уверена, смогу ли я когда-нибудь вновь увидеться с вами. Прощайте, господа.
     Последние слова произвели самое большое впечатление на присутствовавших. Она предчувствовала, что не сможет пережить своего мужа, так как испытывала приступы неизлечимой болезни, а потеря, постигшая её, способствовала дальнейшему упадку сил.
     Здоровье Елизаветы было столь плохим, что она подчинилась требованиям врачей остаться в Таганроге, дождаться весны. Проводив мужа в последний путь, она, по словам Уварова, «предалась всецело любви к Богу; её жизнь проходила в полном уединении и глубоком созерцании».
     Положение царского дома Романовых после смерти Александра I в Таганроге оказалось очень тяжёлым. Отправляясь в поездки, царь Александр оставлял фактическим руководителем империи графа Аракчеева. Но в ноябре 1825 года в имении графа Аракчеева, селе Грузино, что в ста километрах от столицы, крепостные убили его фаворитку, и Аракчеев, обезумев от горя, напрочь забросив государственные дела, разбирался со своими крестьянами, засев у себя в имении.
     27 ноября царская семья получила известие о смерти Александра. Он не имел наследника. На русский престол должен был взойти следующий по возрасту брат - Константин Павлович. Он с 1814 года был наместником Царства Польского и жил в Варшаве. На срочном заседании Государственного совета был вскрыт пакет с манифестом Александра I от 16 августа 1823 года. В этом манифесте было сообщение о добровольном отречении великого князя Константина от права на престол. Императором должен стать младший по возрасту брат Николай.
     Однако растерявшийся Николай, а следом за ним Государственный совет, Сенат и Синод, войска, министерства присягнули как императору Константину. В Варшаву к Константину помчал гонец. Но великий князь подтвердил, что он отказался от короны в пользу брата Николая Павловича. и в Петербург не поехал.
     (Окончание следует.)
     На картинах: Александр I; Елизавета Алексеевна.