СНОВА отправили к нему гонца, и снова великий князь Константин решительно подтвердил отказ от престола. Константин должен был прибыть в Петербург. Он должен был передать власть по всем правилам, то есть написать манифест, известить всех русских о своём отречении от престола в пользу брата Николая Павловича. Константин, однако, не сделал этого. О его поведении было известно в те дни только узкому кругу самых высокопоставленных лиц империи да царской семье.
     С 19 ноября по 13 декабря 1825 года Россией не правил никто! По крайней мере об отсутствии верховной власти в Петербурге с 27 ноября, дня получения печальной вести из Таганрога, по 13 декабря можно говорить уверенно.
     13 декабря вечером великий князь Николай Павлович наконец подписал манифест о своём вступлении на престол. Он назначил на следующий день присягу, утром 14 декабря ему присягнули как новому императору. Руководители Северного тайного общества, всё никак не решавшиеся воспользоваться смутой, 13 декабря приняли решение начать восстание против царской власти.
     Судьба великого князя Николая решалась в те дни. Он знал о готовящемся против дома Романовых заговоре, но медлил предпринимать шаги. В досужих разговорах, когда наступило время действовать, проводили время и заговорщики.
     12 декабря 1825 года в письме в Таганрог князю П.М. Волконскому наследник престола великий князь Николай Павлович писал: «14 числа я буду или государь, или мёртв. Что во мне происходит, описать нельзя...» Положение великого князя Николая Павловича действительно было ужасным. Народ России не мог понять, зачем император Александр уехал так надолго на край света в неведомый Таганрог за две тысячи вёрст от столицы? Почему с ним была и жена-императрица? Почему именно там, в захолустье, император умер?
     А может, император жив? Если он жив, то где находится? Если он мёртв, где его тело? Почему в Варшаве, а не в Зимнем дворце брат императора Александра I престолонаследник Константин? Может, он и не в Варшаве, а тоже мёртв?
     Где императрица Елизавета, жива ли она? Если Елизавета жива, то почему она не вернётся в Петербург? Может, она хочет вернуться, но ей мешают?
     Задолго перед отъездом в Таганрог, 1 августа 1822 года, царь Александр запретил все тайные общества и масонские ложи в России. Члены тайных обществ могли отомстить царю и всей царской фамилии. Многие в России и после подавления восстания не понимали, как мог великий князь Константин Павлович добровольно отказаться от трона. Подозревали, что его принудил отречься от престола младший брат Николай.
     Время после смерти царя Александра было поворотным в судьбе страны. От одного слова Елизаветы после 19 ноября 1825 года во многом могла зависеть судьба России. Но её никто ни о чём не спрашивал. Да и что бы она могла – убитая горем, тяжелобольная да вдобавок в такой дали от столицы?..
     ЗАГОВОРЩИКИ из высшего дворянства воспользовались межвластием. 14 декабря они попытались совершить государственный переворот. Офицеры-дворяне вывели 3.000 солдат на Сенатскую площадь перед Зимним дворцом. Мятежники встали в каре у «Медного всадника». Перед ними стояли верные дому Романовых войска. Николай I, первый день император, лично руководил войсками. Генерал-губернатор Петербурга герой войны 1812 года граф Милорадович подъехал к мятежникам, уговаривал их мирно разойтись. Он говорил, что с обеих сторон товарищи по оружию, русские, что нельзя проливать кровь. Боевой генерал умел убеждать солдат и офицеров. В войсках его любили. Видя, что воины уже готовы разойтись, заговорщик отставной поручик Каховский из пистолета смертельно ранил графа Милорадовича. Началась перестрелка.
     Восстание, как знать, может, и удалось бы, но его руководитель князь полковник Сергей Трубецкой струсил. Его ждали мятежники, а он сидел в Генеральном штабе и из окна смотрел на площадь. Князь Трубецкой ждал, соберутся ли ещё восставшие. У Николая I было 36 орудий, к 3 часам дня к нему подошло большое подкрепление.
     Царь не хотел стрелять. Но подступали ранние декабрьские сумерки. Нужно было решаться. После четырёх часов противостояния Николай I отдал приказ стрелять по мятежникам картечью. Они бежали. 15 декабря начались аресты руководителей выступления против царя.
     Елизавета была потрясена декабрьскими событиями в Петербурге у здания Сената. Она осуждала и поведение Николая, и поведение мятежников. В письме от 10 февраля 1826 года к своей матери из Таганрога она писала:
     «Вы спрашивали, знали ли я об отречении великого князя Константина. Да, я знала, что он уже давно о нём объявил, знала в своё время и то, что обнародованные теперь письма действительно были написаны [речь идёт о письмах великого князя Константина к Александру I о добровольном отречении от престола от 14 января 1822 г. и ответ Александра от 2 февраля 1822 г. о согласии на просьбу Константина].
     Но вместе со многими я думала, что, когда время придёт, он не исполнит того, что говорил. Будучи уверена, что не увижу сей жестокой минуты, я мало об этом думала и не знала, что существует акт, обличённый в столь строго законной форме. Мой Государь считал, что все затруднения, связанные с неизвестностью престолонаследия, им предотвращены: всю же беду вызвала поспешность Николая, которую хочу приписать только излишнему его усердию. Он знал о существовании формального акта, кроме того, несколько часов спустя по прибытию печального известия, Совет вскрыл копию акта, хранящуюся в Сенате. Нужно было не торопиться с приведением к присяге Константина.
     Николай действовал стремительно, и Совет пошёл у него на поводу. Присягами пренебрегли. Мне было известно, какое это впечатление произвело на многих. Некоторые говорили: «Как же мы будем давать две присяги, притом произносить вторую, не будучи освобождены от первой».
     Поэтому и полк, восставший первым, ошибся, думая, что партия, сторонники Николая, хотела захватить власть над Константином, которого он считал законным государем. Странно, что вообще государем предпочитали иметь Константина. Свидетель-очевидец, имеющий возможность судить о виденном, говорил мне, что если бы в этот день, 14 декабря, не поспешили приказать стрелять в бунтовщиков, то ещё несколько полков готовы были к ним присоединиться. Но великий Боже! Что за начало царствования, когда первый сделанный шаг – приказ стрелять картечью в подданных! Говорят, Николай это почувствовал и, уже отдав приказ, ударил себя в лоб, говоря: «Какое начало!» Дай Бог, чтобы это чувство оставило в нём глубокий след.
     Да, матушка, Вы правы, будь он [Александр] жив, никогда бы этот заговор не вспыхнул. Он внушал им слишком большой страх и сумел бы подавить заговор. Ему был известен этот план безмозглых...»
     ПОСЛЕ восстания 14 декабря русское высшее общество оказалось расколотым. Представители самых знаменитых и влиятельных в России дворянских фамилий – Волконские, Трубецкие, Оболенские, Голицыны, Одоевские – оказались среди участников заговора против царя. Царь Николай был в очень сложном положении. Многие близкие родственники декабристов верно служили трону, но в то же время они не хотели сурового наказания своим родным, замешанным в заговоре. А царь Николай должен был сурово покарать декабристов.
     Император Николай, вся царская семья боялись, как бы не умерла в Таганроге и Елизавета. Это было бы крупным козырем в руках проигравших противников нового царя. Здоровье Елизаветы после смерти императора Александра стало предметом особого внимания всей царской семьи. Это была и обычная человеческая тревога, и тревога политическая.
     Царю докладывали о здоровье Елизаветы регулярно. Царь, мать-императрица Мария Фёдоровна, весь дом Романовых боялись одновременно и смерти в Таганроге Елизаветы, и того, что Елизавета вдруг да не пожелает выехать из Таганрога. Возможно, было и такое.
     О жизни в Петербурге и его окрестностях Елизавета не хотела слышать. Ей предлагали купить казённое имение Царицыно под Москвой. Елизавета отказалась и от Царицыно. Деньги её тоже мало интересовали. Николай I предложил ей оклад миллион рублей в год, она пожелала довольствоваться 600 тысячами рублей. Такая сумма была установлена в Акте об Императорской фамилии императором Павлом I.
     21 апреля 1826 года Елизавета покинула Таганрог. Путь её лежал через малоросские города Славянск, Изюм (25 апреля), Чугуев, Харьков (1 час дня 26 апреля).
     Во второй половине дня 27 апреля царский поезд въехал в пределы Курской губернии. И час от часу, от версты к версте силы Елизаветы таяли. Близость роковой развязки для тех, кто сопровождал императрицу, стала очевидной. Смерть Елизаветы могла наступить в любой момент...
     Так, ранним утром 4 мая 1826 года в Тульской губернии в безвестном городке Белёве отошла в вечность императрица Елизавета Алексеевна, урождённая принцесса Луиза-Мария-Августа Баденская. Она пережила мужа Александра всего на пять с половиной месяцев.
     * * *
     Из доклада майора фон Хенненхефера, имевшего поручение узнать все подробности последних дней жизни и смерти императрицы Елизаветы, великому герцогу Баденскому Людвигу (Санкт-Петербург, 11/23 июля 1826 г.): «...Император, императрица, Волконский, Голицын, Лонгинов и Валуева отправились в комнату нашей незабываемой императрицы в Зимнем дворце. Император [Николай I] открыл её покои, которые до этого времени были опечатаны. При этом деле был найден один ящичек императрицы, на котором было написано, что после смерти передать Валуевой. В нём находился дневник. Эта книга была опечатана, и на ней императрица собственноручно написала «После моей смерти сжечь», что сразу же было и сделано. Остальные письма, бумаги, несессеры и прочие документы и вещи императрицы были перенесены в особую комнату и размещены там под двойной печатью».
     Великого герцога Баденского Людвига интересовало, зачем императрица Елизавета перед смертью хотела встретиться со свекровью, он пытался через майора фон Хенненхефера узнать о том, как проходили последние дни жизни императрицы и было ли завещание. Но задача перед главой дипломатического ведомства была поставлена совершенно невыполнимая. Императорский русский дом не впускал в свои тайны. Майор Хенненхеффер не мог видеть ни дневника, ни записки с надписью рукой Елизаветы «После моей смерти сжечь».
     Очень спорно, что, уезжая в Таганрог, Елизавета оставила дневник в Зимнем дворце. Сомнительно также, что Елизавета, ведшая дневник 30 лет, уготовила ему сожжение.
     Более достоверна другая версия, согласно которой Елизавета хотела, чтобы её дневник был опубликован писателем и историографом Николаем Карамзиным. Скорее всего, дневник был до последнего дня, до 4 мая 1826 года, при императрице и исчез в Белёве.
     Вероятнее всего, дневник попал сначала в руки фрейлине императрицы Валуевой. Та передала дневник Марии Фёдоровне. Судьбу дневника, всего вероятнее, решили Мария Фёдоровна и император Николай I. Ради дневника и могла выехать навстречу невестке свекровь Мария Фёдоровна.
     У самой Елизаветы в её тяжкой болезни вряд ли было желание видеться с кем-то.
     Чем так притягивал мать-императрицу дневник? Скорее всего, тем же, чем и нового императора Николая I. Вряд ли царя Николая интересовали интимные стороны жизни Елизаветы, в частности её давняя связь с кавалергардом Алексеем Охотниковым [штабс-ротмистр Кавалгардского полка А.Я. Охотников скончался в январе 1807 г. в возрасте 27 лет при невыясненных обстоятельствах].
     Интерес к дневнику напрямую был связан с восстанием декабристов. Декабристы задолго перед выступлением разделились на две части – умеренную и радикальную. Умеренная часть выступала за введение в России после переворота конституционно-монархического образа правления, радикалы – за республиканско-президентский. Умеренные ещё в 1820 году при обсуждении вопроса, кому быть в роли монарха, называли императрицу Елизавету. Это предложение внёс на одном из собраний тайного общества «Союз благоденствия» за пять лет до восстания полковник Генерального штаба Фёдор Глинка.
     В ходе работы следственной комиссии по делу о восстании на Сенатской площади выяснилось также, что в канун событий 14 декабря 1825 года декабристы подполковник Гавриил Батеньков, полковник Сергей Трубецкой, подполковник Владимир Штейнгель высказались за то, чтобы на престол после переворота была возведена императрица Елизавета. Декабрист барон фон Штейнгель составил специальный приказ войскам:
     «Храбрые воины! Император Александр I скончался, оставя Россию в бедственном положении. В завещании своём наследие престола он предоставил великому князю Николаю Павловичу. Но великий князь Николай Павлович оказался неготовым и первым присягнул Константину I. Ныне же получено известие, что и цесаревич решительно отказывается. Итак, они не хотят, они не умеют быть отцами народа, но мы не совсем осиротели: нам осталась мать в Елисавете. Виват! Елисавета Вторая и Отечество!»
     Императрица Елизавета вряд ли знала о той роли, какую отводили ей некоторые заговорщики в своих планах. И Николай I едва ли верил, что императрица хоть как-то связана с тайными обществами, но он хотел удостовериться в этом лично, заполучив дневник Елизаветы.
     Прочтя дневник, царь Николай счёл нужным бросить его в зажжённый камин. Туда же полетели обнаруженные в кабинете Елизаветы письма (часть их переписала в свой дневник жена Николая императрица Александра Фёдоровна) и портрет кавалергарда Охотникова...
     


     София Привалихина является автором наиболее полной на сегодняшний день работы об императрице Елизавете Алексеевне. Ознакомившись с огромным объёмом отечественных и зарубежных документов того периода, ей удалось воссоздать образ супруги российского императора, сыгравшего одну из ведущих ролей в крахе наполеоновской Франции. Хочется надеяться, что роман и, возможно, его экранизация увидят свет в канун 200-летия Отечественной войны 1812 года.
     


     

---

     Константин Павлович.
     Алексей Охотников.
     Николай I.
     


     

---

     (Окончание.
     Начало в № 90.)