1 Июня 2011 года |
Читальный зал «Красной звезды» |
Среда |
|
||
Роман (военные приключения)
(Продолжение. Начало в № 26.) Баня в конце двора базы. Приткнулась боком к небольшой горке. Но пройти к ней каких-то полсотни шагов оказалось не так-то просто. Алексей сразу, едва они вышли из помещения, почувствовал разницу между ветрами в Феодосии и бурей в Новороссийске. Густой поток ветра швырнул в лицо смесь из песка, пыли, дождевых капель, пожухлых листьев и еще невесть чего, да с такой напористой силой, словно сама природа остервенела и торжествует в своей безнаказанности. Преодолеть этот напор было непросто. Казалось, что не упругий напор воздуха, а чьи-то сильные ладони уперлись в грудь и не дают ни вздохнуть, ни сделать шаг вперед. Громов невольно вспомнил школьные годы, когда на переменке они «петушились». Подпрыгивая на одной ноге, толкались плечом в плечо, старались столкнуть друг друга с места. Только тут напор «соперника» был намного сильнее, и он, зверски завывая, яростно наскакивал и норовил не задержать, а грубо столкнуть, свалить на землю. — Леха, не отставай! А в бане, едва Алексей переступил порог и захлопнул за собой дверь, в лицо ему пахнула приятная сладостная теплота. — Как здорово тут! — Раздеваемся по-быстрому и в парную! Пока на камнях еще жар держится! — распоряжался любитель попариться Григорий. — И мыться тоже по-быстрому, — в тон ему добавил Семен, — а то в столовке еда остывает! Баня небольшая, домашняя. Раздевалка, в которой две деревянные скамейки да топка печки, и сама парилка. В ней находился железный котел с горячей водой, каменка с морскими окатанными голышами, пышущими жаром, бочка с холодной водой и просторная, от стены до стены, широкая деревянная скамья, на которой громоздились алюминиевые тазы. В одном из них лежали веники с длинными листьями, распространявшие приятный запах лета. — Гриша, поддай парку! В тусклом свете подвешенного под потолком «морского фонаря», в клубах пара, масляно лоснились обнаженные тела моряков, мелькали зеленые метелки веников. Алексей с наслаждением отхлестал себя веником. Потом мягко помассировал рубцы ран, промял пальцами мышцы. То были радостные минуты очищения тела и обретения возрождающейся силы духа. Путь в столовую проделали быстрее. Порывы ветра теперь подталкивали в спину, торопили, помогали преодолеть короткое расстояние. Обед «смели» одним махом. Наваристый борщ и макароны по-флотски. Настоящие — с луком, чесноком и прокрученным через мясорубку отварным мясом, а не надоевшими мясными консервами. А когда убрали опустевшие тарелки, на столе появились пузатый медный самовар, пышущий паром, тарелка с печеньем и чайные чашки с блюдцами. — Прямо как дома! — сказал Сагитт, расставляя стаканы. — Сегодня праздник какой, что ли? — Памятная дата, соколики, — и с этими словами Боцман водрузил на стол объемистый медный чайник, начищенный до золотого сияния. На боку чайника отчетливо виднелся герб старой России — двуглавый орел, под ним светилась казенная штампованная надпись. Алексей прочел вслух: — «Миноносецъ КЕРЧЬ». — А разве был такой корабль? — спросил Сагитт. — Ножами пуляешь классно, а мозгами шевелишь не шибко, — поддел его Григорий и добавил: — Коль стоит герб, то и доказывать не надо! Значит, был, и точка! — Это все, что осталось, — сказал Боцман. — Матросский чайник, с камбуза. Подставляйте стаканы! — Вы служили на нем? — спросил Алексей. — Служил. До последнего дня. До самоубийства миноносца. — Как это понимать? — удивлен но спросил Сагитт. — Разве бывает самоубийство у кораблей? — задал вопрос Семен и тут же сам себе ответил: — Убивать себя могут только живые. — Было самое настоящее самоубийство боевого корабля. — Боцман поднял чайник и стал не спеша наполнять стаканы золотисто-желтой жидкостью. Сагитт взял свой стакан и тут же его отодвинул: — Такой не надо! Я горячий чай хочу! — А ты не спеши отказываться, — сказал Григорий, догадываясь о содержимом чайника. — Сначала пригуби! — Так это ж вино! — улыбнулся Сагитт, удерживая стакан двумя руками. — Рислинг. Хорошего качества, трехлетней выдержки, — пояснил Боцман, ставя чайник на стол. — От работников винодельческого совхоза «Абрау-Дюрсо», который тут неподалеку находится. Каждый придвинул к себе свой стакан, и все ждали, что скажет Боцман. — Памятная дата сегодня. Ровно двадцать два года и шесть месяцев с черного дня самоубийства боевого миноносца «Керчь». И не только его одного. А самоубийства всего революционного Черноморского флота. Здесь, в Новороссийской бухте. Боцман поднял свой стакан. — Сердцем чую и глазами вижу, что похожее время наступает. Опять война, прут немцы, и Черноморский флот снова из Севастополя сюда, в Новороссийск, перебазировался. Выпьем, соколики, чтоб никогда не повторилось то, что тогда тут произошло! РАССКАЗ СТАРОГО БОЦМАНА В 1918 году молодая Советская Россия заключила с Германией позорный и невыгодный Брестский мир, по которому уступала часть своей территории. Немецкие войска, пользуясь слабостью России, вторглись на Украину и оккупировали почти всю ее территорию. Чтобы хоть как-то оправдать эту оккупацию, легализовать свое присутствие на Украине в глазах мировой общественности, германское верховное командование в спешном порядке активизировало и поддержало различные группировки украинских националистов, и в Киеве была провозглашена «самостийность Украины». Во главе «самостийной державы» встал, поддержанный германским штабом, гетман Скоропадский. Над Киевом были подняты желто-голубые флаги. Немецкие дивизии, а с ними и пестрые украинские полки, хлынули на юг, на земли, которые по административному разграничению издавна относились к России. Преодолели Перекоп, вошли в Крым и, сбивая разрозненные части Красной Армии, устремились к Севастополю, с надеждой завладеть военно-морской базой и всем Черноморским флотом. Малочисленные полки Красной Армии, больше похожие на отряды, под командованием Федько с тяжелыми боями отходили к Феодосии, к Керчи. Бойцы этих полков толком даже не знали, с кем именно они воюют: с немцами или украинцами, которые наступали совместно с германскими частями. А в предгорьях и горах Крыма хозяйничали подвижные кавалерийские отряды крымских татар, совершавшие налеты на Феодосию, Ялту, Судак. Германия давно, как говорится, «положила свой глаз» на Севастополь и русский флот. Еще летом 1914 года, когда только вспыхнула Первая мировая война, два немецких боевых корабля — линкор «Гебен» и крейсер «Бреслау» под командованием адмирала Вильгельма Сушена вошли в воды Черного моря. Их дружески пропустила «нейтральная» Турция. В три часа ночи 22 сентября 1914 года немецкие корабли ворвались в гавань Одессы, торпедировали русские суда и обстреляли спящий город. В тот же день линейный корабль «Гебен» обрушил мощные залпы на Севастополь, но тут же получил ответный удар грозных береговых батарей и вынужден был поспешно отползать в нейтральные воды. Оправившись от испуга, «Гебен» подкрался к Феодосии и огнем с моря разрушил порт и вокзал города. А крейсер «Бреслау» дал несколько разрушительных залпов по Новороссийску. Русские броненосцы вышли наперерез немцам и у мыса Сарыч вступили в открытое сражение. «Гебен» получил прямое попадание в корпус корабля, в команде было много убитых и раненых, и адмирал Сушен счел вполне благоразумным, не теряя времени, прикрываясь «черными шапками» неистово дымящих труб, ретироваться в сторону турецких берегов. Уходя от преследования, он отомстил русским, обстреляв Батуми. Но черноморцы с ним расквитались. Миноносец «Керчь» в темноте поставил мины по курсу «Гебена», и флагман германского флота дважды содрогался от взрывов. Едва уцелев, линкор потащился на ремонт, зализывать раны, и надолго вышел из игры... Через четыре года, в начале лета 1918 года, у Германии появился реальный шанс завладеть Севастополем и всем Черноморским флотом революционной России. Командующий немецкими войсками генерал Кош, дивизии которого вторглись в Крым, через украинских посредников передал властям города и командованию революционного флота свой ультиматум: германская армия прекратит свое наступление на город только в том случае, если Севастополь и флот признают «самостийную Украину». Это был чисто тактический ход германских стратегов. Они не хотели выглядеть захватчиками в глазах мировой общественности. Немцы были уверены в том, что дружеская «украинская держава» без задержки передаст им и Черноморский флот и военно-морскую базу, как говорится, из рук в руки. Гетманская организация «Рада украинской громады», поддерживая ультимативные требования генерала Коша, в свою очередь, от имени самого гетмана Скоропадского резко потребовала, чтобы в Севастополе и на всех боевых кораблях Черноморского флота немедленно подняли желто-голубые державные флаги. Обстановка накалялась. Народ и флот готовились к защите города, хотя сил было явно недостаточно, чтобы противостоять немецким дивизиям. Но был боевой дух. Севастополь митинговал. Черноморский флот являлся самым революционным флотом России. Еще в 1905 году восстание на броненосце «Потемкин» и суд над легендарным лейтенантом Шмидтом укрепили и утвердили эту его революционность. Экипажи эскадры миноносцев — самых современных, самых стремительных и поворотливых боевых кораблей, требовали защищать революционный Севастополь от немецких захватчиков до последней капли крови. Команды тяжелых, больших, как громадные океанские киты, линейных кораблей были инертны и малоподвижны, как и сами их корабли. Они, лишь бы только не воевать, соглашались поднять на своих кораблях желто-голубые стяги... Решалась судьба Севастополя и флота. На громоздком дредноуте «Воля» 28 апреля 1918 года состоялся митинг всего флота. На нем присутствовали представители всех боевых кораблей. Мнения моряков разделились — одни верили немецким обещаниям и заверениям украинского гетмана, а другие уговаривали сослуживцев не соблазняться, «как рыба на приманку», и пока есть возможность увести весь Черноморский флот в безопасный Новороссийск. В разгар жарких дебатов даже вспыхнула потасовка между делегатами дредноутов и миноносцев. До рассвета на броневой палубе «Воли» жарко спорили и, надрываясь, хрипло кричали, отстаивая свои доводы, разгоряченные ораторы. К единому мнению так и не пришли. Экипажи дредноутов приняли решение поднять украинские желто-голубые державные флаги и ждать прихода немецких войск и украинских полков, чтобы сдаться на милость победителей. Делегаты от эскадры миноносцев, покинув «Волю», собрали свой митинг в минной базе, на котором дружно постановили: 1. Не сдавать своих кораблей ни немцам, ни самостийщикам. 2. Не позволить, чтобы они были использованы контрреволюцией в ущерб всему пролетариату и мировой революции. 3. Увести эскадру в Новороссийск. На следующий день — 29-го апреля на миноносцы перешло большевистское руководство Севастополя. На берегу и кораблях еще продолжались шумные, но уже бесполезные и бестолковые митинги, а в бухте слышался грохот лебедок, сновали баржи и трудяги катера. Эскадра миноносцев готовилась к выходу в море. Линейные корабли на кормовых флагштоках подняли желто-голубые флаги. Экипажи дредноутов «Воля» и «Свободная Россия» пригрозили эскадре миноносцев, что если она попытается покинуть Севастополь, то они немедленно откроют огонь из всех башенных орудий. Но грозный рык не возымел никакого действия. На эту угрозу экипажи миноносцев ответили достойно. Они предупредили, что при первом же выстреле всей эскадрой пойдут в минную атаку, и подняли на своих кораблях красные флаги и сигналы: « Позор предателям!» В полночь, выбрав якоря и погасив огни, миноносцы начали медленно и настороженно вытягиваться из лабиринта севастопольских бухт, выходить в открытое море. На следующий день жителей города, а главное, экипажи тяжелых кораблей потрясло коварство немцев. Несмотря на то что были выполнены все требования ультиматума, германские войска и украинские полки не остановили свое продвижение, а наоборот, используя кратковременную заминку, продолжили стремительно наступать, их передовые части уже прорывались к городу. Немецкие конные разъезды появились около Инкермана, а артиллерийские батареи стали занимать позиции на Братском кладбище и на выгодных рубежах Северной стороны. (Продолжение следует.) |
Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства |
|