на главную страницу

22 Июня 2011 года

Правда против мифов

Среда

Версия для печати

Красная Армия летом 1941 года

Алексей ИСАЕВ.



70 лет минуло со времени начала Великой Отечественной войны, но споры историков и публицистов о причинах неудачного для Красной Армии исхода первых сражений не утихают. Одним из наиболее объективных исследователей начального периода войны, сумевшим непредвзято разобраться в событиях горького лета 1941-го, сегодня считают Алексея Исаева, автора многих интересных книг на эту тему. Его точку зрения мы и представляем вниманию читателей (материал в полном объёме размещён на сайте http://www.contrtv.ru/common/3981).

     СКОСОБОЧЕННЫЕ на краю дорог или завязшие в болоте танки, которые осматривают любопытствующие оккупанты, ряды ободранных и разграбленных самолётов на аэродромах, колонны понурых пленных... Эти картины знакомы многим и легко узнаваемы - чаще всего перед нами снимки, сделанные летом 1941 года.
     Один из парадоксов истории заключается в том, что мы составляем мнение о событиях не столь уж далёкого прошлого по фотографиям, сделанным после окончания боя. Чаще всего фотосессия происходила дни и недели спустя после тех событий, участниками которых были заснятые танки и самолёты. «Живых» снимков из гущи сражения наперечёт. Участникам боя чаще всего есть чем заняться, кроме как запечатлевать происходившее на камеру. Опять же реальные бои длятся часами и разворачиваются на большом пространстве. Иногда в пропагандистских целях недвижные груды железа в тылу наступающих войск оживляли дымовыми шашками или подрывом зарядов взрывчатки, что добавляло сюрреалистичности получающейся в итоге картине.
     

     «Если вспомнить, что Фридрих Великий противостоял противнику, обладавшему двенадцатикратным превосходством в силах, то кажешься сам себе просто засранцем. В этот раз мы сами обладаем превосходством в силах! Ну разве это не позор?»
     Гитлер, 28 января 1942 года.
     

     При этом очевидно, что в объектив оккупантов попадали преимущественно машины, оставшиеся на значимых дорогах. Мимо них на фронт и обратно проезжали тысячи немецких солдат и офицеров, у многих из которых оказывались фотоаппараты. Но далеко не все сражения происходили поблизости от крупных магистралей. Израненные и изрешечённые в атаках танки оставались на просёлках и в чистом поле у богом забытых деревень и полустанков. Отсюда впечатление, что техника Красной Армии была просто брошена и не сыграла никакой роли в бою. Это приводит к искажённой оценке событий и различного рода домыслам вплоть до самых одиозных – саботажа генералов, нежелания солдат воевать за Сталина и т.д.
     Смелые теории рождаются ввиду непонимания реальных процессов, происходивших в СССР в последние мирные месяцы и в начале войны. Поэтому начать нужно с нескольких тривиальных, но важных тезисов. Ни одно государство в мире не может держать под ружьём неопределённо долгое время многомиллионную армию для большой войны. В приграничных областях находятся войска, которые являются лишь фундаментом группировки для первой операции войны. Только с началом боевых действий происходит массовое изъятие рабочих рук из промышленности и сельского хозяйства.
     Потенциальные солдаты, даже мобилизуемые в первую очередь, в мирное время вовсе не собраны в 100-300-километровой полосе от границы с вероятным противником. Они живут и работают там, где родились или где оказались востребованы. Более того, текущий призыв и офицеры (командиры) также далеко не все в мирное время располагаются вблизи границы с потенциальным противником. Многие постоянно находились во внутренних военных округах – в Поволжье, на Урале, на Северном Кавказе и в Сибири.
     В случае войны проходит мобилизация, и войска внутренних округов разрастаются до штатов военного времени. Затем огромные массы людей и техники везут к фронту, уже существующему или только намечающемуся.
     Для того чтобы запустить этот процесс, нужно было нажать «красную кнопку», причём, возможно, до того, как на границе загремят пушки. После этого завертелись бы колёса военной машины, и за некоторое относительно продолжительное время (от двух недель до месяца) у границ с врагом была бы собрана боеготовая группировка. Нажатие «красной кнопки» - это в первую очередь политическое решение. То есть у руководства страны и лично И.В. Сталина должны были быть более чем веские основания для запуска процесса мобилизации и развертывания войск.
     Опасность представляло даже не объявление мобилизации. Это вообще был бы политический демарш, имеющий огромный резонанс с необратимыми последствиями...
     ОСНОВОЙ для принятия решений могли стать данные разведки либо анализ политической обстановки. Однако сообщения разведчиков весной 1941 года не давали чёткого ответа о планах противника. Вопреки легендам о всесильных агентах, приносящих прямо в Кремль план «Барбаросса», реальные разведданные были крайне противоречивы. Кроме того, перед войной в СССР была достаточно слабо налажена аналитическая работа с данными разведки. Действительно важные сведения тонули в потоке слухов и сплетен, а то и прямой дезинформации.
     Усугублялась ситуация тем, что на политическом поприще явных противоречий между Германией и СССР не было. Немцы не предъявляли никаких дипломатических требований, с которых обычно начинаются процессы, приводящие к войне. Только к середине июня сообщения разведки стали действительно тревожными.
     

     «Их (Красной Армии) командиры моментально усвоили уроки первых поражений и в короткий срок стали действовать на удивление эффективно».
     Фельдмаршал Пауль фон Клейст, командующий 1-й танковой группой.
     

     Получив в ответ на сообщение ТАСС от 14 июня гробовое молчание на дипломатическом фронте, Сталин принял решение нажать «красную кнопку», однако без объявления мобилизации. В приложении к особым (приграничным) округам нажатие «красной кнопки» означало выдвижение соединений из глубины построения войск округа («глубинных» корпусов) ближе к границе. Помимо этого, началось выдвижение по железной дороге неотмобилизованных войск из внутренних округов на рубеж рек Западная Двина и Днепр.
     Принимался целый комплекс срочных мер, который охватывал тысячи людей. Так, в Прибалтике, где только весной началось строительство укрепрайонов на границе, 16 июня 1941 года была получена директива о спешном (в течение 10 дней) приведении в боевую готовность забетонированных сооружений. Предлагалось просто заложить амбразурные проёмы мешками с землёй, заделать их деревом и установить в них вооружение.
     Подобные факты прямо опровергают популярный слоган «Сталин не верил». С определённого момента ещё до войны принимались контрмеры, но они запоздали. Даже «глубинные» корпуса особых округов не успели выйти к границе.
     Мобилизация была объявлена только в середине дня 22 июня, когда уже несколько часов шли боевые действия. Поэтому Красная Армия на утро 22 июня как де-юре, так и де-факто была ещё армией мирного времени. Достаточно привести две цифры: к началу войны она насчитывала 5,4 млн. человек, в то время как по последнему известному мобилизационному плану (МП-41 от февраля 1941 г.) по штатам военного времени она должна была насчитывать 8,68 млн. человек. Разница, как мы видим, весьма ощутимая.
     На практике это выражалось в том, что дивизии в приграничных округах вступали в бой в численности около 10 тыс. человек при численности по штатам военного времени свыше 14 тыс. человек. Не были отмобилизованы в первую очередь тылы.
     Да, в войну дивизии иногда воевали в численности 4-5 тыс. человек, но здесь разница не только в численных показателях, но и в структуре. Подобно разнице между будильником с помятым и поцарапанным корпусом и будильником с отсутствующими шестерёнками и пружинами, а то и стрелками. В одном случае он может исправно показывать время и звонить в назначенный час, в другом - нет.
     Кроме того, войска приграничных и внутренних округов оказались разорваны на три оперативно не связанных эшелона:
     • непосредственно у границы,
     • на глубине около 100 км от границы,
     • примерно в 300 км от границы.

     ПРИМЕРНО сотне немецких дивизий, перешедших границу утром 22 июня, особые округа могли противопоставить всего около сорока своих соединений. Немецкие армии вторжения могли уверенно бить Красную Армию по частям.
     Германские вооружённые силы в июне 1941 года насчитывали 7,2 млн. человек. Назначенные для удара по СССР силы уже были практически полностью сосредоточены у советских границ. Объявленная 22 июня мобилизация могла бы изменить соотношение сил. Однако, пока она проходила, дивизии и армии приграничных округов потерпели поражение, и соотношение сил сторон по-прежнему оставалось неблагоприятным для Красной Армии. Последствия этого ощущались вплоть до битвы за Москву и советского контрнаступления за счёт свежесформированных соединений.
     В этих условиях единственным преимуществом Красной Армии в июне 1941 года перед лицом германского вторжения стали техника и инженерные сооружения. В 1940-1941 годах на новой границе строились укрепления, которые иногда называют «линией Молотова». В советских документах они проходят как ряд УРов (укрепрайонов): Гродненский, Брестский, Струмиловский и др., всего - 20 УРов. Именно они стали первым препятствием на пути агрессоров.
     Доты «линии Молотова» были построены по последнему слову тогдашней фортификационной техники. Немалое число дотов вооружалось пушками калибра 45 мм и 76 мм в неуязвимых для огнемётов шаровых установках. Однако многие сооружения остались недостроенными, незамаскированными и без необходимых коммуникаций.
     Иногда утверждается, что наиболее боеготовыми оказались УРы на второстепенных участках. Это не так - на направлениях главных ударов немцев были достаточно боеспособные УРы, с высокой долей уже построенных сооружений. Главной проблемой укреплений на новой границе было отсутствие войск, способных на них опереться.
     

     «Многие из наших руководителей сильно недооценили нового противника. Это произошло отчасти потому, что они не знали ни русского народа, ни тем более русского солдата. Некоторые наши военачальники в течение всей Первой мировой войны находились на Западном фронте и никогда не воевали на Востоке, поэтому они не имели ни малейшего представления о географических условиях России и стойкости русского солдата, но в то же время игнорировали неоднократные предостережения видных военных специалистов по России...
     Поведение русских войск, даже в этом первом сражении (за Минск), поразительно отличалось от поведения поляков и войск западных союзников в условиях поражения. Даже будучи окружёнными, русские не отступали со своих рубежей».
     Генерал Гюнтер Блюментрит, начальник штаба 4-й армии группы армий «Центр».


     Часто говорят, что если бы войска приграничных округов своевременно получили приказы на занятие обороны на границе, то им удалось бы сдержать агрессоров. На самом деле эта версия прошла проверку 22 июня под городом Таураге в Прибалтике. Здесь советская 125-я стрелковая дивизия заранее заняла оборону, но она была взломана немцами меньше чем за сутки. Просто потому, что, как и на всем протяжении границы, войска особых округов могли обеспечить плотность обороны в среднем по 30 км на дивизию при нормативе по уставу в 10-12 км.
     ГЕРМАНСКАЯ армия уже имела обширный опыт преодоления укреплённых полос обороны как в Первую мировую войну, так и в 1940 году во Франции. При прорыве под Седаном в мае 1940 года была взломана линия французских укреплений, сопоставимая с «линией Молотова». Прорыв осуществляли специально подготовленные штурмовые группы пехотинцев с огнемётами, дымовыми шашками и зарядами взрывчатки.
     Ахиллесовой пятой советских дотов оказывались перископные и вентиляционные шахты и незасыпанные вводы кабелей. Через них сооружения выжигались огнемётами и подрывались штурмовыми группами немцев. В некоторых случаях в ход шла «грубая сила» - тяжёлые орудия калибром 240 мм, 305 мм (под Гродно) и даже 600 мм (под Брестом и Рава-Русской).
     На ряде участков границы - под Сокалем, Владимиром-Волынским, Августовым германское наступление было серьёзно задержано упорной обороной дотов «линии Молотова». В отчёте 51-го штурмового сапёрного батальона, участвовавшего в прорыве УРа под Сокалем, указывалось: «Расположение русских пограничных укреплений следует признать исключительно умелым, особенно в части искусного использования местности. Большинство дотов было незаметно с фронта, зато располагало амбразурами для обстрела с флангов и с тыла».
     Высокую оценку также получила стойкость уровских гарнизонов: «Русские солдаты оказали выдающееся сопротивление, сдаваясь только в том случае, если были ранены, и сражаясь до последней возможности».
     Пожалуй, для любой другой армии мира даже незаполненные войсками УРы новой границы стали бы непреодолимым препятствием. Германская армия на тот момент была едва ли не единственной, обладавшей нужными навыками и средствами борьбы. В целом потенциал даже построенных укреплений оказался нереализованным ввиду отсутствия полноценного полевого заполнения войсками.
     Разреженное построение армий западных военных округов привело к сравнительно быстрому прорыву немцами обороны на направлениях главных ударов, где были введены в бой четыре танковые группы. Это направление на Даугавпилс в Прибалтике, от Бреста и Сувалок на Минск в Белоруссии и на Киев на Украине. Более того, слабость армий на границе привела к обвалу обороны даже на вспомогательных для немцев направлениях, где наступала пехота.
     ТРАДИЦИОНННЫМ средством противодействия прорывам противника служат собственные танковые соединения. С их помощью цементируют оборону пехоты, наносят контрудары. В приграничных округах было немало хорошо укомплектованных танковых соединений - механизированных корпусов. Мехкорпуса особых округов в первую очередь получали танки новых типов - Т-34 и КВ.
     На 1 июня 1941 года в Красной Армии числилось на вооружении 25.932 танка, САУ и танкетки, в это число включаются даже переделанные в тягачи танкетки Т-271. Из них 13.981 танк находился в западных округах, остальные были разбросаны по всей остальной территории СССР.
     

     «Русские держались с неожиданной твёрдостью и упорством, даже когда их обходили и окружали. Этим они выигрывали время и стягивали для контрударов из глубины страны всё новые и новые резервы, которые к тому же были сильнее, чем это предполагалось...»
     Генерал Курт фон Типпельскирх, командир 30-й пехотной дивизии группы армий «Север».
     

     Танковые войска тоже затронуло явление упреждения всей армии в мобилизации и развёртывании. Вся эта техника оказалась заложником изначально неблагоприятных стартовых условий её использования в приграничном сражении. Ввиду обвала обороны сразу на нескольких направлениях мехкорпуса вынуждены были разбрасываться между несколькими целями. Ни о какой концентрации усилий на отражении ударов танковых групп немцев не было и речи.
     Ещё одной проблемой было отставание советской военной мысли в области применения танковых войск. Касалось это в первую очередь организационных структур, в которые включались танки. Германская военная мысль ещё на заре строительства танковых войск пришла к мысли о необходимости создания сбалансированной структуры, включающей в себя не только танки, но и моторизованную артиллерию, моторизованную пехоту и части боевого обеспечения. Теория была испытана на практике в Польше и Франции, и к 1941 году у немцев были цельная концепция и организация для использования танковых войск в невиданных доселе масштабах.
     Во Франции в 1940 году была одна танковая группа, в СССР вторглись сразу четыре танковые группы. Это были объединения численностью 150-200 тысяч человек из нескольких моторизованных корпусов, усиленных моторизованной артиллерией. Танки в них были лишь одним из компонентов. У Германии к 22 июня имелось 5.154 танка (плюс 377 штурмовых орудий), из которых 3.658 (плюс 252 штурмовых орудия) находилось в войсках у границ СССР. Эти цифры не учитывают самоходной артиллерии и БТРов.
     В СССР же крупнейшим соединением были мехкорпуса численностью около 30 тысяч человек. При меньшей общей численности немецкие танки подпирались более сильной и многочисленной мотопехотой и артиллерией. Поэтому сравнение численности танкового парка СССР и Германии некорректно. На полях сражений ведут бой не толпы танков, выстроенных в каре, а организационные структуры, разбросанные в пространстве.
     После прорыва обороны на границе немецкие танковые группы устремились в глубину построения советских войск. Командование особых округов (преобразованных во фронты) пыталось остановить вторжение противника контрударами мехкорпусов.
     Следует сказать, что общая стратегия Красной Армии летом 1941 года была правильной и обоснованной. Советские командиры и командующие ориентировались на оперативные контрудары. Активному противодействию, бомбардировке с воздуха и яростным контрударам подвергались также захваченные немцами плацдармы на крупных реках. Во Франции в 1940 году союзники не смогли организовать крупных оперативных контрударов даже в более выгодной обстановке. Особые округа, ставшие фронтами, нанесли летом 1941 года целый ряд оперативных контрударов, замедливших продвижение противника. Более того, немцы стали осторожнее и были вынуждены постоянно думать о защите флангов.
     ОРГАНИЗАЦИЯ контрударов, разумеется, не всегда была на высоте. Войска вводились в бой по частям, с марша. Однако, как показывают опыт войны и действия немцев в 1944-1945 годах, это во многих случаях было неизбежностью.
     Свою роль в неудачах оборонительных и наступательных действий Красной Армии играли отсутствие достаточного боевого опыта и снижение качества подготовки командного состава ввиду быстрого роста советских Вооружённых Сил в предвоенный период. Если в августе 1939 года Красная Армия насчитывала 1,7 млн. человек, то в июне 1941 года - 5,4 млн. человек. Стремительный карьерный рост сплошь и рядом превышал профессиональный уровень командиров частей и соединений. Многие командиры подразделений были вчерашними рядовыми, сдавшими несложный экзамен на звание среднего командира.
     

     «Русский остаётся хорошим солдатом всюду и в любых условиях... Полевая кухня, почти святыня в глазах солдат других армий, для русских является всего лишь приятной неожиданностью, и они целыми днями и неделями могут обходиться без неё. Русский солдат вполне удовлетворяется пригоршней проса или риса, добавляя к ним то, что даёт ему природа. Такая близость к природе объясняет способность русского стать как бы частью земли, буквально раствориться в ней. Солдат русской армии - непревзойдённый мастер маскировки и самоокапывания, а также полевой фортификации...»
     Генерал Фридрих фон Меллентин, начальник штаба 48-го танкового корпуса.
     

     Именно в ходе контрударов ярче всего проявили себя недостатки в организации мехкорпусов. Ведь требовалось совершить марш к вражескому плацдарму или на фланг вклинения вражеской ударной группировки и фактически с марша перейти в наступление. Артиллерии в мехкорпуса было мало, и из-за тихоходных тракторов в качестве основных тягачей она отставала от танков. Отсутствие артиллерийской подготовки атаки танков оставляло противотанковую оборону противника неподавленной. Мотопехоты также было недостаточно для эффективной поддержки удара танков.
     Атаки в неоптимальном режиме приводили к большим потерям бронетехники. Танки старых типов становились лёгкой жертвой для немецких противотанкистов. Командир 37-й танковой дивизии полковник Аникушкин позднее писал: «Противнику было сравнительно легко и малыми силами организовывать противотанковую оборону, особенно против танков БТ-7».
     Это же было применимо к танкам Т-26. Пушки старых танков также имели весьма ограниченные возможности для противодействия противнику. Бронебойные снаряды калибром 45 мм обладали слабой бронепробиваемостью (на дистанции 500 м - не более 40 мм. - Ред.). Это делало практически неуязвимыми для них немецкие танки последних серий выпуска. В итоге контратаки и танковые бои приводили к стремительному избиению танков старых типов. Потеря десятков, а то и сотен машин за один бой не была чем-то из ряда вон выходящим.
     Несколько более эффективными были танки новых типов - КВ и Т-34. Особые округа до войны были основным их получателем. К июню 1941 года в войсках на западе насчитывалось 337 КВ-1, 132 КВ-2 и 832 Т-34. Ранее часто утверждалось, что КВ и Т-34 были неуязвимы для немецкой противотанковой артиллерии. Однако в действительности у немцев имелись средства для борьбы с ними. Новейшие 50-мм противотанковые пушки ПАК-38 пробивали броню новых советских танков, даже КВ, с помощью подкалиберных снарядов.
     При отсутствии или недостатке артиллерийской поддержки наших контрударов немцы поражали КВ и Т-34 зенитками и тяжёлыми полевыми пушками. Тем не менее «тяжёлые» и «тяжелейшие» танки регулярно фигурируют в немецких документах в качестве сдерживающего фактора. Так, в журнале боевых действий группы армий «Юг» 29 июня указывалось, что продвижение немецких войск на Львов «сдерживалось контратаками, проводимыми при поддержке тяжёлых танков».
     В маневренном приграничном сражении также отрицательно сказались на ходе боевых действий «детские болезни» новых машин. Механическая надёжность КВ и Т-34 выпуска 1940-1941 годов оставляла желать лучшего. Да и дизельный двигатель В-2 новых танков был ещё несовершенен. В 1941 году паспортный ресурс всех В-2 не превышал 100 моточасов на стенде и в среднем 45-70 часов в танке. Это приводило к частому выходу из строя танков на маршах по техническим причинам.
     ВМЕСТЕ С ТЕМ не следует думать, что контрудары советских мехкорпусов были вовсе бесполезными. Начальник автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковник Полубояров писал о действиях 12-го мехкорпуса: «Корпус, жертвуя собой, спасал пехоту от полного уничтожения и разгрома».
     Эти слова в той или иной мере применимы к действиям большинства других механизированных корпусов. Действия 12-го мехкорпуса и 2-й танковой дивизии под Расейняем обеспечили отход нашей 8-й армии за Западную Двину. Позднее упорное сопротивление армии в Эстонии привело к потерям времени группой армий «Север» и способствовало удержанию Ленинграда. Контрудары мехкорпусов Юго-Западного фронта на Украине привели к медленному и осторожному продвижению вперёд 1-й танковой группы фон Клейста.
     

     «То, что солдаты Красной Армии продолжали сражаться в самых безнадёжных ситуациях, совершенно не заботясь о собственной жизни, можно в значительной степени приписать храброму поведению комиссаров. Разница между Российской императорской армией в годы Первой мировой войны и Красной Армией даже в самые первые дни германского вторжения была просто колоссальной. Если в прошлой войне русская армия сражалась как более или менее аморфная масса, малоподвижная, лишённая индивидуальностей, то духовный подъём, вызванный идеями коммунизма, начал сказываться уже летом 1941 года».
     Генерал Эрхард Раус, командир 6-й танковой дивизии.
     

     Здесь будет уместно процитировать полковника Дэвида М. Гланца, написавшего о советских контрударах 1941 года такие слова: «С другой стороны, непрерывные и иррациональные, зачастую бесполезные советские наступления неощутимо разрушали боевую силу немецких войск, вызвали потери, которые побудили Гитлера изменить его стратегию и в конечном счёте создали условия для поражения вермахта под Москвой».
     Однако в ближней перспективе контрудары чаще всего лишь оттягивали окружения. Если на Украине и в Прибалтике в июне 1941 года обошлось без крупных «котлов», то в Белоруссии действия двух танковых групп привели к окружению главных сил Западного фронта в районе Белостока и Волковыска. Само по себе окружение не привело к прекращению сопротивления. Окруженцы упорно пытались пробиться к своим. Даже в последние дни существования «котла» советские войска продолжали оказывать упорное сопротивление. В оперативной сводке группы армий «Центр» за 30 июня указывалось: «Захвачено много трофеев, различное оружие (главным образом арт. орудия), большое количество различной техники и много лошадей. Русские несут громадные потери убитыми, пленных мало».
     Только после многократных попыток пробиться из «котла» и израсходования запасов горючего и боеприпасов сила сопротивления начинала убывать и количество пленных возрастало. Здесь ещё надо отметить, что на тогдашней войне далеко не каждый человек в военной форме вёл бой с оружием в руках на передовой. В стрелковой дивизии таких примерно половина. В окружение зачастую попадали артиллеристы, связисты, специалисты тыла и военные строители. Их тактическая выучка была слабее, чем у бойцов первой линии, и они с большей вероятностью становились военнопленными...
     Так или иначе, но шансов остановить противника у войск приграничных округов попросту не было. Немцами были перемолоты сначала армии у границы, затем так называемые глубинные корпуса в 100-150 км от неё. Это заставило потрёпанные войска трёх фронтов отходить на восток, на старую границу и даже за неё. Самым серьёзным последствием отхода была потеря подбитых и вышедших из строя танков и автомашин. В иных условиях их можно было бы восстановить, а так пришлось бросить.
     Строго говоря, ситуация была симметричной. Так, например, на 5 июля 1941 года в ремонтных мастерских 1-й танковой группы находилось 200 танков всех типов. Причём в ремонте боевые машины могли находиться неделями. Если бы немцы потерпели поражение, то большая часть из этих машин была бы безвозвратно потеряна. Точно так же танки Pz.III и Pz.IV остались бы украшать обочины дорог. Собственно, именно это происходило в 1943-1945 годах, когда на полях сражений оставались брошенными при отступлении новейшие «тигры» и «пантеры».
     Рухнувший фронт обороны общевойсковых армий привёл к потере ремонтного фонда и, как следствие, к катастрофическому снижению потенциала механизированных соединений Красной Армии. Это ещё больше ухудшило и без того не блестящую обстановку на фронте. Если в июне и в начале июля 1941 года в руках у командования были механизированные корпуса, то к августу - октябрю они исчезли. В итоге именно в это время произошли самые крупные катастрофы первого года войны: киевский «котёл» в сентябре, вяземский, брянский и мелитопольский «котлы» - в октябре 1941 года.
     <...>
     «ЛИНИЯ СТАЛИНА» - укрепления на старой границе - строилась с конца 1920-х годов и к 1941 году уже изрядно устарела. Большинство сооружений были пулемётными, с фронтальными амбразурами. После смещения границы на запад «линию Сталина» никто не разрушал. Сооружения лишь были законсервированы. Ещё до начала войны их начали приводить в порядок. С выходом немцев на линию старой границы состоялось несколько сражений на «линии Сталина».
     Немцами были применены те же приёмы - штурмовые группы, танки и тяжёлая артиллерия. Кроме того, фронтальное размещение амбразур (то есть к наступающему противнику) благоприятствовало расстрелу дотов из 88-мм зенитных пушек с дальних дистанций. Наиболее упорное сопротивление оказал полоцкий УР «линии Сталина». В целом же надежды удержать немцев на линии старой границы не оправдались.
     
* * *

     Подводя итог вышесказанному, можно сделать следующий вывод. Поражение летом 1941 года не было обусловлено какими-то из ряда вон выходящими пороками Красной Армии. Основной причиной разгрома было упреждение в мобилизации и развёртывании, приведшее к разгрому по частям. По той же схеме была разгромлена Польша в 1939 году.
     Многие недостатки Красной Армии, объявлявшиеся причинами поражения, просуществовали до 1945 года. Полноценными механизированными соединениями танковые войска СССР обзавелись только в конце 1942 года и даже тогда уступали немецким танковым дивизиям.
     Войсками в успешных операциях 1944-1945 годов сплошь и рядом командовали те же, кто отступал в 1941 году.
     Накопленная до войны техника стала стальным щитом слабых количественно войск РККА.
     Активными действиями летом 1941 года командование Красной Армии сумело выиграть время для формирования новых соединений и восстановления фронта к началу зимней кампании 1941-1942 годов.
     


     На фото::
     1. Политрук выступает перед танкистами 3-й танковой дивизии Северо-Западного фронта, июль 1941 г.
     2. Немецкие артиллеристы 29-й моторизованной дивизии отражают контратаку танков Т-34. Огонь ведёт 50-мм пушка РаК38. Белоруссия, 1941 г
     3. Допрос пленного немца..




Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex