Роман (военные приключения)


     (Продолжение. Начало в № 26.)



     — Убаюкивает качка, — ответил Алексей, догадываясь, что командир неспроста расположился возле него. Сонливое состояние моментально исчезло.
     — Дело есть. Ты должен знать. От тебя секрета нет, — тихим голосом сказал Серебров.
     — Спасибо за доверие, товарищ командир! — искренне произнес Громов.
     Он с первой встречи и первых дней в спецгруппе проникся доверием к Вадиму Сереброву.
     — Ставлю тебя в известность о том, что узнал в разведуправлении. По плану операции намечалось высадить десант первого броска на восточном и северном побережье Керченского полуострова. Шторм и погода начали путать карты. Часть пролива забита льдом. Переносить или отменять операцию уже было поздно. За два часа до рассвета в пятницу 26 декабря пошли вперед. Высадка удалась, но не во всех намеченных пунктах, эффект внезапности был потерян. Десантные войска, сломив сопротивление фрицев, все же захватили пять плацдармов на северо-восточном побережье Керченского полуострова и рванулись вперед. А про фланги забыли, не закрепили за собой прибрежные участки. Немцы сразу же воспользовались этим тактическим просчетом и вновь оказались на побережье. Но тут начали прибывать основные силы десанта, снова бои за плацдармы и, естественно, непредвиденные потери. Бои идут трудные и тяжелые, особенно под Керчью. Нашим войскам пока не удается расширить захваченные участки и соединить их в один общий плацдарм. — Серебров сделал паузу и добавил: — Но и немцам не удалось сбросить десант в море. Их командование срочно подтягивает резервы, намериваясь не только отразить натиск, но, главное, не дать нашим возможности соединиться в единый фронт, чтобы разбить их потом по частям.
     — Как мы вписываемся в общую картину? Ничего не меняется?
     — Все остается в силе. Немецкие штабы обеспокоены положением на Керченском полуострове и, судя по всему, приняли этот десант за основной. Сам понимаешь, создаются выгодные условия для нанесения главного удара с юга, на феодосийском направлении. Надо перерезать узкий перешеек, отделяющий Керченский полуостров от всего Крыма, и запереть немецкие дивизии в мешке. Что в эти часы и начинает происходить. Передовые части десанта на боевых кораблях вышли в море из Новороссийска и Туапсе и идут по намеченному курсу к цели. Как меня проинформировали, на главном направлении задействовано для десанта войск в два раза больше, чем на Керченском полуострове. Смекаешь, какая сила идет в твой город? Такого морского десанта никогда не было. Никто еще ни разу не высаживался прямо в порт противника. Получит Гитлер новогодний подарочек! Штурмовые группы первого броска, говоря спортивным языком, уже выходят на стартовые позиции. Их задача — с ходу захватить порт, причалы и создать возможность для высадки передовых подразделений и частей десанта.
     — А наша? — задал вопрос Алексей.
     — Вот об этом и хочу с тобой потолковать.
     — Слушаю, командир.
     — Цель десанта — город Феодосия, — сказал Серебров и добавил: — А наша — главный штаб. По карте ты знаешь, где он?
     — Знаю.
     — Мы должны его взять первыми. Я, конечно, имею в виду не наших десантников, нужно опередить немцев. Они, как начнется штурм города, первым делом кинутся в штаб, спасать документы.
     — И ежику понятно. Мы ж на захват штаба все это время и тренировались, — понимающе кивнул Громов.
     — Теперь конкретно о главном. Есть сведения, что в Феодосию из самого Берлина с кратким визитом прибыла крупная и важная птица. Генерал-лейтенант Вильгельм Гюнтер фон Штейнгарт. С бо-ольшими полномочиями. У генерала Манштейна он пробыл всего ничего и махнул в Феодосию. С личной охраной. Не ожидая, когда война закончится, торопится заблаговременно оттяпать приличный и смачный кусок пирога.
     — Выходит, немцы уже считают себя победителями в войне?
     — Они так думают, а думать никому не противопоказано.
     — Победят, когда рак на горе свистнет!
     —Поехали дальше, Алексей. Этот фон Штейнгарт уже был в Феодосии двадцать три года назад, когда немцы оккупировали Крым. Уже тогда лейтенант вермахта положил свой глаз на заманчивое восточное побережье Крыма. Потому-то он и торопится заранее застолбить колышки, отхватить приглянувшееся ему.
     — Понятно.
     — Сейчас у немцев рождественские праздники, встреча Нового года. На днях состоится торжественное открытие публичного дома. Одним словом, сплошные пьянки-гулянки. И этот фон Штейнгарт в тех гулянках – заглавная фигура.
     — Мы им подпортим праздники, — улыбнулся Громов, — подсыплем перца под хвост, век помнить будут!
     — Но сделать это надо по-умному. Перца им зададут десантники.
     — А мы не в счет?
     — У нас отдельная задача. Слушай дальше, — Серебров уселся поудобнее, поджав одну ногу под себя. — Немцы народ дисциплинированный, строго соблюдают порядки и наставления. Нет никакого сомнения, что генерал привез с собой какие-то важные и очень секретные материалы. С собой на гулянки он таскать их не решится. Вопрос на засыпку. Где в Феодосии может быть самое безопасное место? Куда генерал решился положить их на хранение? Где они могут быть?
     — В доме, где остановился и где есть охрана, — размышлял вслух Алексей, — или, скорее всего, в штабе, где есть и сейфы, и охрана.
     — В разведуправлении полагают, что в одном из сейфов штаба. Следовательно, вывод ясен, как прозрачное стеклышко. Наша цель — штаб!
     — Тут и гадать не приходится.
     — Ошибаешься и по-крупному! — сказал Серебров. — Тут нам и гадать и думать надо. И на месте быстро принимать решения. Наша задачка непростая и со многими неизвестными. Что штаб охраняется, думаю, и дураку ясно. Маленькая надежда на то, что в охране живые люди, солдаты, уставшие от войны, и в данный момент они искренне радуются, что находятся в глубоком тылу и, естественно, могут позволить себе немного расслабиться: пропустить по стаканчику шнапса, по случаю отсутствия начальства и рождественских каникул. Но на это надежды мало, будем рассчитывать на стойкое сопротивление охраны штаба и готовиться к самым неожиданным неприятностям.
     — Да, все может быть, — Алексей согласно кивнул.
     — Если уразумел, то теперь приступим к самому главному в нашей операции. У тебя особое задание. Ты, Алеша, как говорят артисты, в этом деле — гвоздь программы. Слушай и заранее не спеши возражать. Ни в коем случае ты не должен лезть на рожон! Это требование начальства и мой приказ! Беречь себя, чтобы ненужным геройством и лихостью не сорвать всю нашу операцию. В данный момент жизни ты — голова и глаза всего нашего Черноморского флота! В штабе наверняка много разных бумаг и важных, и всяких там проходных. Ты знаешь язык, тебе и карты в руки. Семен Юрченко открывает сейфы, а ты сортируешь бумаги и отбираешь самые ценные, самые важные. Ты должен найти и материалы фон Штейнгарта. Мы их тут же с попутным кораблем переправим в штаб флота, — Серебров улыбнулся и положил свою ладонь на плечо Алексея. — Вот об этом я и хотел с тобой потолковать. Главное — не при на рожон!
     — Буду стараться, — сказал Громов.
     — Не стараться, а выполнять приказ! — строго произнес Серебров.
     — Есть, выполнять приказ! — сидя козырнул Алексей.
     — Штаб берем перед самым началом штурма города, — продолжал Серебров, — перед первой атакой порта. Мы должны появиться внезапно и действовать быстро и решительно. С нами отряд прикрытия. Они высадятся отдельно. Их задача не только обеспечить нашу безопасность, но и удержать штаб до подхода передовых штурмовых групп. Таким образом начальство рассчитывает парализовать управление вражеской обороной и ликвидировать средства связи как внутри города, так и со штабом германской армии.
     — А с генералом как? — спросил Алексей.
     — Это наша вторая и тоже основная задача. Где он расположился в Феодосии, нам неизвестно. Это предстоит выяснить и принять все меры к его захвату живым или мертвым. Желательно живым. Одним словом, задачка со многими неизвестными. Сообщаю его приметы. Ниже среднего роста, полный, но не тучный, лицо полное, но не круглое, глаза серые, нос прямой, маленькие усики, как у Гитлера, и массивный подбородок. Ему за пятьдесят, но выглядит гораздо моложе своих лет.
     — Где ж мы его искать-то будем?
     — А вот это тоже твоя задача. В штабе будут пленные – это раз. Журналы по регистрации прибывающих офицеров – это два. И телефонные звонки в штаб, которые последуют с началом десантной высадкой, – это три. Будешь отвечать как дежурный по штабу.
     — Постараюсь справиться, товарищ командир.
     — Верю. Я ж тебя сам на эту работенку затащил. Да еще и защищал от всяких агрессивных поползновений, если говорить откровенно.
     — Об этом я и хотел спросить, — признался Громов. — По душе кошки коготками царапают и покоя не дают.
     — Твои документы в разведуправлении, а там люди надежные и своих не выдают. Но прокурорская крыса не отцепилась, хотя его и предупреждали, чтоб оставил тебя в покое. Роет землю носом и какие-то гадкие бумаги все же посоставлял. Но думаю, ничего у него не получится. Флагманский инспектор Дмитрий Васильевич написал рапорт по инстанции, объяснил, как было дело. А я со своей стороны тоже сообщил, что полностью ручаюсь за тебя, товарищ Алексей Громов, и беру на себя командирскую и партийную ответственность за твою отчаянную душу. Начальник разведуправления просил передать тебе, чтобы ни о чем таком не думал и мозги чепухой не засорял. У морской разведки свой устав и свои законы!
     — Спасибо, — Алексей пожал руку Сереброву.
     — Это я должен тебя благодарить за то, что решился на такое опасное дело. Мы лезем буквально в волчью пасть и никакой гарантии на успех... Так, половинка на серединку.
     Серебров умолчал лишь об одном. Буквально перед самой посадкой на подводную лодку он имел разговор в Главном Политическом Управлении Черноморского флота. Начальник орготдела капитан второго ранга Иван Васильевич Масорин, прозванный за мелочную придирчивость и чрезмерную строгость «Иваном Грязным», в категорической форме требовал, чтобы Алексея Громова немедленно отстранили от участия в секретной операции, поскольку на него поступили документы из военной прокуратуры и возбуждается персональное дело.
     — Я слышал, что вы, Иван Васильевич, хорошо владеете немецким языком, — спросил Серебров, резко меняя ход неприятного разговора.
     — Да, знаю, если вас это интересует, — ответил не без внутренней гордости Масорин и тут же опять насупился. — А какое это имеет отношения к нашему разговору?
     — Самое прямое!
     — Не понимаю и не желаю понимать.
     — Сейчас поймете. Задание отменить ни вы, ни я не имеем права, десантная операция уже началась.
     — Ну и что из того? Партийные о
     рганы флота категорически возражают, чтобы в тыл шли ненадежные люди, и вы за подбор группы несете персональную ответственность.
     — Вот именно. Я хочу иметь в составе специальной группы надежного и проверенного товарища. По вашему личному настоянию я отстраняю Громова, но заменить его сейчас некем, и вместо него в тыл с нами пойдете вы, знающий немецкий язык.
     — Да ты что?! — оторопел грозный политработник. — Рехнулся?
     — Абсолютно в здравом уме! Я не желаю по вашей прихоти срывать важную секретную операцию, утвержденную Главным штабом, и идти под трибунал. Пишите мне письменное указание, что берете всю ответственность на себя!
     Масорин имел огромный опыт выходить сухим из воды из любой сложной ситуации. Он по всем статьям отчитал Сереброва за отсутствие «партийной выдержки и дисциплины», а также «политической бдительности» и, погрозив пальцем, закончил:
     — Нет, дорогой товарищ, партия шуток не любит! Садитесь и пишите сами, собственноручно, что берете Алексея Громова лично под свою партийную ответственность!
     И Серебров под его диктовку написал требуемое обязательство.
     2
     В отсек зашел матрос:
     — Старшину Громова капитан приглашает к себе, — матрос специально сделал ударение на слове «приглашает», ибо командир лодки обычно всегда «вызывал».
     Алексей вопросительно посмотрел на Сереброва. Тот утвердительно кивнул, давая разрешение.
     Громов направился на центральный пост. Принятые на борт десантники разместились повсюду, где была такая возможность. Многие устроились на полу, оставив посредине лишь узкий проход.
     — Заходи, гостем будешь, как говорят на Востоке, — командир приветливо улыбался. — Ты что меня не узнал?
     Перед Алексеем стоял Николай Балкин. Бросились в глаза три звездочки на погонах и новенький орден Красной Звезды.
     — Сразу нет, — признался Громов.
     — А я тебя сразу узнал, как спустился по трапу, да не поверил глазам. Чуда, подумал, не бывает! Но твой командир подтвердил, что это действительно ты, собственной персоной.
     — Привет, Николай!
     — Салют, Леша!
     Они обнялись, дружески похлопывая друг друга по спине.
     — Пошли ко мне.
     Крохотная капитанская каюта. На стене, под стеклом в красивых рамках, в два ряда висели спортивные награды — диплом третьей степени, второй, три диплома первой степени, чемпионские и снова — второй.
     


     (Продолжение следует.)