- Извините, это вы были в концлагере и числитесь в списке погибших?
     - Да, - обескураженно выдохнул Николай Сергеевич.
     Когда поисковики обнаружили эту запись, они решили найти какие-либо данные о погибшем артисте. В Интернете наткнулись на биографию заслуженного артиста РФ Н.С. Лебедева: «...После катастрофы в районе Умани пробирался из плена по Украине, через Орловскую область и попал вновь в плен...» Кинотеатр «Унион», который упоминается в его биографии, располагался на углу Большой Никитской улицы и Никитского бульвара, то есть как раз напротив его дома на улице Герцена. Всё сходится!
     Николай Сергеевич Лебедев относится к уникальному фронтовому поколению 1921—1923 годов рождения. По официальной статистике, после войны только три процента его сверстников вернулись домой. Остальные погибли.
     Он родился в Москве. Его родители были театральными работниками. Мама с самого основания Театра Моссовета работала там кассиром. Из-за того что сына не с кем было оставлять дома, они часто брали его с собой на работу, и Николай рос «закулисным» ребёнком. Окружавшая мальчика творческая атмосфера оказала большое влияние: он с детства мечтал стать актёром. Когда подрос, старался не пропускать ни одной театральной премьеры, спектакли смотрел по нескольку раз. С восхищением наблюдал за игрой актёров в фильмах «Путёвка в жизнь», «Абрек Заур», «Поручик Киже». А вот учёбой в школе не интересовался совсем. Блатная романтика вскружила голову, Николай связался с дворовой шпаной, и в итоге его выгнали из девятого класса за прогулы. Николай сразу же поступил в театральную студию и параллельно учился на курсах, чтобы получить образование за среднюю школу.
     После окончания учёбы в студии в 1940 году Лебедев поступил в молодёжную труппу Московского театра юного зрителя (МТЮЗ), откуда его и призвали в армию в апреле 1941 года. Служил в 45-м стрелковом полку 24-го механизированного корпуса 6-й армии в городе Проскурове (ныне Хмельницкий) на Украине. Здесь его и застало известие о нападении фашистской Германии на СССР. И хотя предвоенные годы были наполнены тревожным предчувствием, всё же никто не ожидал столь чудовищного вероломства. Тем не менее многие надеялись на быструю победу над врагом. Находясь под впечатлением популярного в те годы спектакля «Ключи Берлина», Николай боялся только одного: не успеть повоевать. И на фронт уходил с шуточками-прибауточками. Провожавшим со слезами женщинам он вместе с сослуживцами браво кричал, что ждёт их в скором будущем в Берлине. Насколько же они были беспечны и наивны... А события между тем разворачивались трагически. Навстречу красноармейцам нескончаемым потоком шли беженцы, дорога была забита повозками, орудиями, лошадьми.
     Оружия не хватало, и пулемётчику Лебедеву первоначально выдали лишь пистолет. Через неделю он получил винтовку, и только после первого боя ему пришлось заменить убитого пулемётчика. Наши войска терпели поражения и с тяжёлыми боями отступали.
     После войны Лебедев с большим волнением прочитал повесть Евгения Долматовского «Зелёная брама» о подвиге воинов 6-й и 12-й армий, принявших на себя первый удар фашистских полчищ. Оказывается, известный советский писатель и поэт с первых дней Великой Отечественной войны был военным корреспондентом газеты Центрального фронта. В 1941 году попал в окружение и был брошен в концлагерь на окраине Умани. Леденящее душу название - Уманская яма - не только быстро распространилось по окрестным сёлам, но и перешло через фронт.
     Зверства, чинимые там фашистами, потрясают жестокостью. Евгению Долматовскому удалось бежать с этой фабрики смерти. Впоследствии он немало писал о начальном периоде войны. Именно боям под Уманью и посвящена его военно-историческая документальная повесть «Зелёная брама». Николай Лебедев в тех боях получил контузию и был легко ранен в голову. К счастью, пуля прошла по касательной, его перевязали и вместе с другими ранеными отправили на санитарной машине в медсанбат, но по дороге их обстреляли немцы и захватили в плен. Нескольких военнослужащих погнали в Умань, видимо, в концлагерь, а Николая в числе других раненых на подводах отвезли в деревню Терновка и оставили во дворе какого-то дома. Так как среди них было много тяжелораненых, немцы не стали утруждать себя многочисленной охраной и поставили только одного часового из местных жителей.
     Через несколько дней рана почти затянулась и, выждав удобного случая, Лебедев перебежал улицу. Ему повезло: в ближайшей хате, куда он обратился за помощью, фашистов не было. Переодевшись там в штатское и сняв бинты, Николай решился на отчаянный поступок. Он взял у хозяйки дома лопату и нахально отправился мимо немцев через всю деревню в поле, изображая местного крестьянина.
     Решил идти в сторону Киева. Но по дороге был схвачен украинскими полицаями. Его отвезли в посёлок Тараща и поместили в здании бывшей школы. Когда охранник вёл Николая на допрос, Лебедев неожиданно для себя сказал ему: «Вы похожи на моего отца». Видимо, эта фраза подействовала на немца: вместо штаба он отвёл парня в больницу и определил на хозяйственные работы. Николаю поручили возить на волах воду из речки.
     Между тем идея побега не покидала Лебедева. Он решил разведать обстановку и однажды заехал в соседнюю деревню. По возвращении его ожидали гестаповцы. На допросе Николай так убедительно уверял, мол, задержался у девушки, что фашисты решили его не расстреливать, а отправили в концлагерь в Белую Церковь. Там были большие деревянные бараки, сооружённые на скорую руку, обнесённые высокими заборами с колючей проволокой. На каждом углу возвышались сторожевые будки, где круглосуточно дежурили часовые с овчарками. Пленные располагались на двухъярусных нарах по четыре человека. Кормили узников один раз в день баландой из гнилой капусты и неочищенной свёклы с комками земли. Но измученных, истощённых людей всё же не оставляла надежда бежать, и некоторым смельчакам это удавалось.
     Как-то по дороге на работы представился такой случай и Николаю. А дело было так. Группу пленных остановили в лесочке близ железной дороги и приказали набрать хвороста для костра. Лебедев пошёл в сторону высокой железнодорожной насыпи. Краем глаза он отметил, что за ним никто не наблюдает. И опять пригодилось актёрское мастерство! Нарочито спокойно, хотя внутри всё клокотало, Николай медленно поднялся наверх мимо часовых и стоявших военнопленных. Едва сделав шаг вниз и убедившись, что вокруг никого нет, парень бросился в сторону деревни. Следуя какому-то «звериному чутью», направился к хате на окраине села, где его, рискуя жизнью, впустила украинская семья.
     Переночевав, Лебедев отправился к линии фронта, пытался добраться до своих. Питался грибами, ягодами, изредка заходил в окрестные деревни, чтобы попросить у людей еду, одежду, и опять торопился в леса. Летом шёл босиком, а когда похолодало, раздобыл обувку: лапоть и резиновую галошу. Николай Сергеевич вспоминает с благодарностью помощь сердобольных украинских крестьян, делившихся с беглецом последним кусочком хлеба. А одна семья, приютившая красноармейца на несколько дней, даже отправила письмо родителям Николая с вестью, что их сын жив.
     Лебедев уже знал, что на Черниговщине, Сумщине, Брянщине, Гомельщине действуют партизанские отряды, и решил пробираться в Корюковские леса в Черниговской области. Несколько раз его задерживали местные полицаи и немцы, но каждый раз Николаю удавалось совершать побег. Видя, что все эти места «нашпигованы» фашистскими кордонами, Лебедев направился в Орловскую область.
     Уже при попытке перехода линии фронта его опять поймали. Допрашивал немец, который, как оказалось, до войны был артистом и приезжал на гастроли в театр «Эрмитаж», где кассиром работал отец Николая. Именно это обстоятельство и спасло красноармейца от расстрела. Он сказал, что тоже артист, начал называть имена популярных певцов и актёров, утверждая, что близко знаком с ними, и рассказывать о них какие-то истории. Почему-то немец проникся симпатией к пареньку и отправил его в пересыльный лагерь в Колпне, а оттуда его переместили ещё в какой-то концлагерь. Там Лебедев заболел сыпным тифом и почти 10 дней провалялся без сознания. Молодой организм сумел победить болезнь, но у парня отнялись ноги. Выжить помог власовец, служивший в тюрьме. Николай познакомился с ним, когда тот ещё был узником того же лагеря и они даже собирались вместе бежать.
     Этот парнишка тоже был москвичом, жил на Арбате. Когда набирали во власовскую армию, согласия ни у кого не спрашивали, просто отбирали более-менее крепких заключённых, в число которых попал и приятель Лебедева. Но он по-прежнему ненавидел фашистов и помогал узникам, чем мог. Вот и Николаю, как только тот отошёл от горячечного бреда, принёс хлеба. Когда советские войска перешли в тех краях в наступление, фашисты решили перегнать пленных в концлагерь в Орёл. Больных и немощных расстреливали. Понятно, что Николая ждала такая же участь, но власовец перенёс его в грузовую машину к другим военнопленным, дал хлеба и, самое главное, одеяло, ведь всё происходило зимой.
     На заседании Международного военного трибунала (Нюрнбергском процессе) в качестве доказательств тягчайших преступлений против мира и человечества, совершённых фашистской Германией и её пособниками, обвинители привели факты истребления советских военнопленных в Орловской тюрьме. То, что Николай Лебедев выжил в той мясорубке, он считает чудом. И хотя он с помощью других собратьев по неволе кое-как встал на ноги, из этого ада Лебедев бежать уже не пытался.
     Когда линия фронта приблизилась к Орлу, всех заключённых в спешном порядке погрузили в товарные вагоны-телятники и куда-то повезли. Николай Сергеевич вспоминает остановку в польской Познани. Железнодорожник, проверяя состав, видимо, желая приободрить узников, полушёпотом сказал им в маленькое зарешеченное окошко: «Гитлер капут!» Ровно через 10 лет, когда Лебедев ехал на гастроли, во время стоянки поезда он вышел из комфортабельного вагона международного сообщения и узнал ту станцию! Только её название уже было написано по-польски, а не по-немецки, как в 1943-м.
     И в его памяти снова всплыли картины тех страшных дней. Николаю тогда удалось пронести в окате рукава пиджака складной ножик. В надежде сбежать из вагона он вырезал в полу отверстие. Но как только поезд остановился, фашисты выгнали узников на платформу и, проверив состав, обнаружили, что в двух вагонах заключённые готовят побег. Тогда немцы заставили пленных раздеться донага, загнали их в один вагон, вещи побросали в другой. В таком унизительном положении их и привезли в филиал концлагеря Освенцим - Лансдорф. Там военнопленных использовали на тяжёлых работах в каменоломнях, на шахте в Катовице, заставляли строить дорогу, корчевать в лесу пни. Обессиленные люди были похожи на скелеты, обтянутые иссиня-жёлтой кожей, изъеденной вшами. Однажды пленных блока, где находился Лебедев, начали сгонять в барак для каких-то прививок.
     Николаю повезло: он сумел избежать инъекций, которые, как потом оказалось, были смертельными. Затем его переместили в лагерь в Судетских горах. До прибытия советских узников там находились пленные канадцы, англичане, итальянцы. Им предоставлялись особые привилегии: они играли в волейбол, получали письма и посылки, их не гоняли на тяжёлые работы. Дошло до того, что англичане сделали подкоп под туалетом и перелезали на свидания с немецкими девушками. За такие вольности их перевели в другой лагерь. Советским военнопленным там, конечно, не было так вольготно, но и зверств, как в других концлагерях, не чинили. Заключённые работали на фабриках, у местных жителей.
     После освобождения лагеря в 1945 году советскими войсками Лебедева, как и других бывших пленных, проверяли и после нескольких допросов направили переводчиком в комендатуру сначала в Вене, а потом в Венгрии. Он демобилизовался в 1946 году и сразу поехал домой, в Москву. Первоначально вернулся в МТЮЗ, однако через несколько месяцев поступил в Школу-студию МХАТ, где учился вместе с Алексеем Баталовым, Николаем Добронравовым, ставшими впоследствии знаменитыми людьми. Лебедев был способным учеником, и педагоги прочили ему большое будущее. Но, к сожалению, из-за пребывания в плену работа во многих ведущих театрах столицы была для него закрыта. Не побоялся взять Лебедева в свою труппу только главный режиссер Театра им. Моссовета Юрий Завадский. Здесь Николай Сергеевич и работает более 60 лет. Снимался и в кино. Славу и известность ему принесли фильмы «Нормандия-Неман», «Ровесник века», «Евдокия».
     ...Когда спустя почти 70 лет после окончания войны Лебедев увидел свою фамилию в списке погибших заключённых Орловского концлагеря, из глубины памяти, а может, из глубин забвения снова возникли разрозненные картины тех страшных дней. До сих пор всё, что касается 1941—1945 годов, действует на него как разряд электрического тока, заставляет вновь и вновь возвращаться к воспоминаниям, которые бередят душу. В немецком плену он испытал немало, но внутренний стержень позволил ему не сломаться, выжить духовно и физически. Ведь принципом его жизни всегда был олимпийский девиз: «Преодолей себя!»
     Николая Сергеевича часто приглашают в учебные заведения с просьбой рассказать о войне, о своей жизни. Он никогда не отказывается, потому что считает необходимым защищать молодёжь от разнообразной и порой весьма изощрённой пропаганды националистов разных уровней.
     Несмотря на почтенный возраст, ветеран по-прежнему красив, статен, полон энергии и творческой активности. Так дай же Бог вам, Николай Сергеевич, доброго здоровья и ещё многих лет жизни!