Это было неожиданным для меня, и я как-то сразу спросил его: «И что же вы сделали с этой бомбой?»
     «А что мы можем с ней сделать при нынешнем нашем положении? Лежит она у нас, придут американцы, возьмут её, и на этом всё будет закончено». Затем, сделав небольшую паузу и внимательно посмотрев на меня, добавил: «Знаете, мы бы с большим удовольствием передали её вам».
     Я поблагодарил полковника за сделанное им предложение и сказал, что о нашем разговоре доложу своему командованию.
     «Доложите, - ответил полковник, - только имейте в виду, что для передачи вам атомной бомбы в нашем распоряжении остались уже не дни, а часы. И если только вы решите взять у нас атомную бомбу, то нам надо действовать как можно быстрее, пока ещё не высадились на наших островах американцы и мы ещё являемся на них полными хозяевами».
     Я заверил его, что с докладом своему командованию не задержусь. Вскоре Ковалёв пригласил его к себе. Сначала, поскольку полковник торопил меня с докладом, я хотел тут же, при нём, сообщить о его предложении, но в последний момент решил, что надо дать возможность нашим генералам наедине обсудить этот вопрос. И как только он ушёл, я сразу рассказал, что сейчас, во время разговора с полковником, мне удалось выяснить, что на Японию сброшено не две, а три атомные бомбы, но одна из них не взорвалась, и он предлагает нам взять у них эту бомбу. Выслушав меня, генерал-лейтенант Феденко воскликнул: «Да этого не может быть, это невероятно, чтобы он предложил нам взять у них атомную бомбу! Не пошутил ли он?»
     <...>
     Дальнейшее мне неизвестно: у Феденко был свой переводчик, и он практическую сторону дела взял в свои руки. Но мне известно, что японский полковник сразу же после этого посещения штаба прекратил свои наблюдения за ходом выполнения приказа императора и исчез. Причём так быстро, что даже не нанёс Ковалёву прощального визита, который он должен был нанести...
     Рассказал вам это потому, что, возможно, я остался единственным живым свидетелем тех сверхсекретных переговоров, а подробности этих переговоров вам могут в вашей работе как-то пригодиться».
     В том номере «Совершенно секретно» были приведены тексты двух весьма необычных телеграмм.
     Первая направлена начальником штаба Квантунской армии генерал-лейтенантом Хикосабуро Хата (она якобы сохранилась в японских архивах):
     «Радиограмма № 1074
     27 августа 1945 г.
     Заместителю начальника генштаба от начальника штаба Квантунской армии.
     Неразорвавшуюся атомную бомбу, доставленную из Нагасаки в Токио, прошу срочно передать на сохранение в советское посольство. Жду ответа».
     Как отмечается на сайте www.conspirology.org, этот факт приводится также в книге
     С.В. Чертопруда «Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачёва» (М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002). По утверждению Чертопруда, телеграмма, написанная на японском языке от руки, хранится в Центральном архиве Министерства обороны РФ.
     Вторая телеграмма была будто бы послана заместителю наркома иностранных дел С.А. Лозовскому из советского посольства в Токио:
     «Товарищу Лозовскому
     Следуя достигнутой с японской стороной договорённости, направляем неразорвавшуюся атомную бомбу и материалы к ней в распоряжение советского правительства».
     Конечно, достоверность факта существования таких телеграмм, как и письма П.И. Ивашутину, могут подтвердить или опровергнуть только государственные архивы. Надо подчеркнуть, что и автор книги «Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачёва» Сергей Чертопруд высказал сомнение по поводу возможности передачи японцами американской ядерной бомбы. Его версия выглядит так:
     «Как выяснилось, центральной фигурой в этом деле явился оперативный офицер японского генштаба (так он обозначен в японских документах) подполковник С. Асаэда, который прилетел в Чаньчунь из столицы Японии накануне вступления в город советских войск с телеграммой генерального штаба, носившей в силу своего содержания сверхсекретный характер.
     Документ содержал указания генштаба командованию Квантунской армии срочно начать переговоры с представителями Красной Армии о порядке капитуляции японских войск на материке. При этом генштаб и высшие чины армии считали целесообразным до окончательного решения совещания союзников - СССР и США - оставить без боя Советскому Союзу территории Маньчжурии, Кореи, Южного Сахалина, Северного Китая с Тянь-Цзинем и островов Цусима и Сайсю, запирающих проход флота через Цусимский пролив. Как считали японские генералы, заняв эти территории, «Советский Союз будет иметь более выгодную позицию по отношению к американцам, оккупирующим собственно Японию. Кроме того, такое распространение Советского Союза предотвратит влияние американцев на материке, ещё больше укрепит силу и мощь Советского Союза и его вес в международной политике».
     <...> Задача же подполковника Асаэды состояла в том, чтобы подготовить благоприятные военные и политические условия для ускоренного продвижения советских войск на юг. Японские генштабисты тогда ещё не знали, что зоны оккупации и боевых действий войск союзников уже были строго поделены на конференции в Потсдаме, и все попытки Москвы их изменить были решительно пресечены Вашингтоном.
     Неофициально, по заключению советской военной разведки, Асаэда должен был забрать из штаба Квантунской армии важные и секретные документы, которые, видимо, изобличали Японию и её вооружённые силы в агрессивных намерениях по отношению к СССР.
     Попав в оккупированный Красной Армией Чаньчунь, оперативный офицер генштаба быстро выполнил стоявшие перед ним задачи и попросил у советского командования разрешение на вылет в Токио. Начальник
     2-го управления ГРУ РККА генерал-лейтенант Ф. Феденко запросил по этому поводу решение Ставки Верховного Главнокомандования. Ответ пришёл отрицательный. Тогда-то японцы, стремясь достичь цели любым путём, и пустили «атомную утку».
     ...утром 27 августа в подтверждение мнимой подлинности своих слов об атомной бомбе С. Асаэда и
     X. Хата, очевидно, и составили заведомо ложную вышеупомянутую радиограмму в Токио.
     По всей видимости, советское командование и военная разведка оперативно организовали проверку достоверности этой информации».
     Объяснение С. Чертопруда выглядит весьма убедительно, что касается телеграммы заместителю народного комиссара иностранных дел Лозовскому, то она очень похожа на фальшивку, сработанную в погоне за сенсацией. Принимая во внимание важность вопроса (атомная бомба!), посол адресовал бы сопроводительное письмо не ниже, чем наркому В.М. Молотову, а то и самому Сталину (председателю Государственного Комитета Обороны и Совета Министров СССР, наркому обороны), но никак не второстепенному заму наркома иностранных дел, курировавшему Совинформбюро.
     Вопрос о «третьей» ядерной бомбе был затронут и в книге
     А.И. Колпакиди и Д.П. Прохорова: «Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки» (М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999). Исследователи считают вымыслом утверждение о том, что ВВС США сбросили на Нагасаки 9 августа две бомбы, одна из которых не взорвалась. Как домыслы они рассматривают и слухи об успешном испытании Японией собственной ядерной бомбы накануне её оккупации. По их мнению, американский эксперт по ядерным вооружениям Чарльз Стоун заблуждался, считая, что японская ядерная программа увенчалась успехом...
     В свою очередь, Игорь Осовин в материале «Японская тайна Кульских островов» (сайт www.conspirology.org) пишет, что об испытании японской атомной бомбы 12 августа 1945 года сообщил ещё в 1985 году калифорнийский журналист и военный историк Роберт Уилкокс в книге «Секретная война Японии» (Japan’s Secret War: Japan’s Race against Time to Build its Own Atomic Bomb, William Morrow & Company, 1985).
     Уилкокс собрал немало любопытных сведений в американских архивах, в том числе в Национальном архиве США, относительно японских ядерных исследований. Интересен протокол допроса сотрудниками военной разведки США Отогоро Нацуме, бывшего инженера-химика промышленного комплекса в окрестностях города Хыннам (японцы называли его Конан), 31 октября 1946 года.
     Поводом для допроса стала статья, опубликованная летом 1946 года в местной американской газете The Atlanta Constitution. Дэвид Снелл, автор материала, дал ему броский заголовок: «Япония сделала атомную бомбу. Русские захватили учёных». В 1945 году он служил в армии США в следственном подразделении, занятом раскрытием военных преступлений против граждан Соединённых Штатов на территории Кореи. Журналист не указал источники своей информации, сославшись лишь на некоего пленного японского офицера с вымышленной фамилией. В обязанности этого японца якобы входило обеспечение безопасности секретного объекта в Хыннаме. Именно Снелл первым привёл описание ядерного взрыва («гендзай бакудан»), которое состоялось рано утром 12 августа: в небо поднялся огненный шар диаметром приблизительно 1.000 метров, вслед за ним возникло гигантское грибовидное облако...
     От инженера Отогоро Нацуме сверхважной информации офицеры военной разведки США не получили. По его словам, он попал в плен к русским, затем был освобождён и назначен руководителем завода в Конане. В декабре 1945 года ему удалось бежать.
     Японец рассказал разведчикам, что до него доходили слухи о взрыве атомной бомбы под Конаном (Хыннамом), «однако ему об этом ничего не известно». Под управлением компании, в которой работал Нацуме, было два завода, на которых трудилось около 700 химиков. На вопрос разведчика, известно ли ему что-либо о секретном заводе, Нацуме ответил, что «слышал о таком заводе, однако завод находился в ведении военно-морского флота и был строго засекречен. Ему никогда не приходилось на нём бывать».
     Рассекреченные американцами документы свидетельствовали, что химический комбинат в Хыннаме находился неподалёку от крупных залежей урановой руды. Уилкокс нашёл также документ, составленный в штабе американских войск в Южной Корее и датированный 21 мая 1946 года. В нём говорилось:
     «Особый интерес имеют последние донесения касательно засекреченной научно-исследовательской лаборатории, устроенной японцами [...] в Хыннаме [...]. Все данные указывают на то, что в ней проводились исследования в области атомной энергии [...].
     Двумя ведущими специалистами были Рикидзо Такахаси и Тадасиро Вакабаяси [...]. Нынешнее местонахождение этих двух учёных неизвестно, поскольку прошлой осенью они были взяты в плен русскими. Однако есть данные, что непосредственно перед этим им удалось сжечь все документы и уничтожить лабораторное оборудование [...]. В некоторых донесениях [...] утверждается [...], что русские смогли забрать часть этого оборудования.
     Новые данные позволяют утверждать, что в Японии проводились эксперименты по применению атомной энергии, а завод в Хыннаме был создан для практического применения атомной энергии в военных целях, в частности для создания бомбы. Эта часть [...] комплекса [...] постоянно находилась под надёжной охраной [...].
     Все эти донесения, полученные независимо друг от друга, по содержанию поразительно совпадают. К этой информации следует отнестись очень серьёзно...»
     Такова открытая информация, касающаяся японского «атомного проекта». Любознательным читателям можно было бы рекомендовать прочитать в русском переводе вышедшую в США книгу Джозефа Фаррелла «Чёрное солнце третьего рейха. Битва за оружие возмездия» (М.: Эксмо, 2008). Фаррелл ссылается в своей работе на исследование Эдгара Мейера и Томаса Менера «Тайна германской атомной бомбы» (Edgar Meyer, Thomas Mehner. Das Geheimnis der deutschen Atombombe... 2001). Знакомство с ними убеждает, что в истории Второй мировой войны ещё немало «белых пятен» и недосказанного.
     И в завершение ещё одно загадочное свидетельство. Его автор профессор философии токийского Католического университета Джон Симес, ставший свидетелем трагедии Хиросимы (на его ссылаются некоторые западные исследователи):
     «Несколько дней спустя после атомной бомбардировки ректор университета пришёл к нам, утверждая, что японцы были готовы уничтожить Сан-Франциско бомбой такой же эффективности. Ещё японцы объявили, что принцип устройства новой бомбы - это японское открытие. Только нехватка материалов помешала её созданию. Тем временем немцы довели открытие до следующей стадии. Американцы же, узнав секрет от немцев, довели бомбу до стадии промышленной сборки...»
     P.S. Физики, наперегонки стремившиеся в 1930-е годы найти способ использования энергии атома, а точнее, его ядра, открыли «ящик Пандоры», и все трагические последствия этого рокового для современного человечества шага человечеством ещё не осознаны. По неофициальным данным некоторых независимых научных центров, в природе имеется не менее шести видов энергии атома, в том числе два - его ядра. Учёные в предвоенный период нашли способ использования лишь одного, и развитие ядерной физики пошло по опасному сценарию.
     Поставленную военными и политиками задачу физики, безусловно, решили - создали мощное оружие массового поражения, а затем научились строить ядерные реакторы для выработки электроэнергии. Но они, возможно, перешли некую метафизическую грань, вторглись в сферу, табуированную для человечества на его нынешнем уровне развития. Квантовая теория и волновая механика не дают нам точного представления о законах, управляющих атомами.
     Ещё перед Второй мировой войной европейские мистики, среди них Фулканелли, пытались предостеречь физиков от поспешности в экспериментах. Жак Бержье, перед войной работавший ассистентом у Андре Хельброннера, крупного французского физика, рассказал позднее о посещении Фулканелли их парижской лаборатории в 1937 году. «Вы очень близки к успеху, - обратился он к Бержье. - ...Работы, которыми занимаетесь вы и вам подобные, ужасающе опасны, опасны для всего человечества. Добиться высвобождения ядерной энергии легче, чем вы думаете. И искусственная радиоактивность, вызванная этим, может за несколько лет отравить атмосферу всей планеты. Кроме того, атомные взрывчатые вещества, которые можно извлечь всего из нескольких граммов металла, способны уничтожить целые города». Август 1945-го подтвердил это предостережение...
     (Окончание.Начало в № 124,129)