ТРИ августовских дня 1991 года потрясли мир не меньше, чем те десять, о которых некогда писал американец Джон Рид. Но в публикуемой заметке речь пойдёт не о судьбах мира. Это рассказ об участи человека-песчинки, невольно оказавшегося затянутым в водоворот политических событий. Не будь ГКЧП или случись вся эта «история» месяцем-двумя позже - дальнейшая жизнь его могла сложиться по-иному. Как он того хотел и как того заслуживал.
     В 1991-м, летом, в редакцию «Красной звезды» - я тогда был заместителем редактора отдела писем - пришло письмо из Баку. Его автор, бывший начальник Бакинского общевойскового командного училища генерал-майор в отставке Фёдор Алексеевич Александров, просил редакцию передать его письменную просьбу министру обороны Д. Язову. Писал генерал о своём незавидном положении. Тяжело больной, изнурённый местным не подходящим ему климатом, он просил министра выделить ему из жилфонда Минобороны хотя бы однокомнатную квартиру либо в Коломне, где похоронена жена, либо в Горьком, поближе к сестре.
     В «Красную звезду» генерал обращался «как в последнюю инстанцию», потому что ни одно из его предыдущих писем до министра не доходило и каждый раз он получал из Главного квартирно-эксплуатационного управления «обоснованный» отказ. Такие или почти такие письма ежедневно приходили в редакцию десятками, но тут я «споткнулся» о фамилию автора...
     СРОЧНУЮ службу я проходил в середине 1950-х в Латвии. Командиром у нас был полковник Фёдор Алексеевич Александров. Интеллигент, с ярко выраженной военной косточкой, к нам в полк он пришёл с должности старшего преподавателя Военной академии имени М.В. Фрунзе. Офицеры его просто боготворили. Их отношение к нему передавалось и нам, солдатам. Позже, слышал, он получил дивизию в Таллине, стал генералом. Так что помочь своему «бате» стало для меня делом чести.
     Но вся беда в том, что редакция - кто-то же придумал! - не имела права пересылать для рассмотрения письма непосредственно министру обороны и его заместителям. Самая высокая инстанция - это главк. Ну перешлю я это письмо в ГлавКЭУ - и получит генерал очередное «не положено».
     Редактором отдела оформления «Красной звезды» в ту пору был мой сослуживец по Дальнему Востоку - работали там в одной редакции - полковник Дорофей Гетманенко, известный военный фоторепортёр. Щедро раздариваемыми фотографиями он сумел проложить дорогу в кабинеты высшего военного руководства, вплоть до министерского. Пошёл к нему. Он сказал: «Попытаемся».
     Обнадёженный, звоню в Баку. Мой бывший командир, судя по срывающемуся голосу, был растроган чуть ли не до слёз. Ещё бы, его солдат, дослужившийся до полковника, не забыл про него, старика. И узнаю невероятное. Язов и Александров, оказывается, давние знакомые. Когда Дмитрий Тимофеевич прибыл в Баку на должность командующего армией, то его предшественник ещё не успел освободить командармовскую служебную квартиру. И Александров на время выделил ему незанятую квартиру из своего училищного фонда. Тут я не выдержал: «Фёдор Алексеевич, так Язов, выходит, должник перед вами, а вы к нему «товарищ министр обороны», хотя могли бы и по имени-отчеству обратиться, тем более вы на пять лет старше него. Из письма же не видно, что вы когда-то встречались». В ответ услышал: «Как-то неудобно вот так, запанибрата». Ох, уж эти интеллигенты!
     Когда рассказал обо всём Дорофею, тот со знанием дела ответил: «По-моему, тут не должно быть никаких проблем». И точно. При встрече порученец Язова не отказал Гетманенко в содействии: «Просителей у министра хватает. Но это не тот случай, когда какой-нибудь его бывший сослуживец, получив талон на «Жигули», просит помочь в приобретении «Волги». А ты знаешь нашего министра: для него отказать человеку - нож острый, вот каждый раз и ломает голову. Здесь же дело серьёзное. Так что бакинский генерал может рассчитывать на новоселье и, скорее всего, не в «однушку», как просит. Но письмо придётся писать заново».
     Звоню в Баку. Объясняю, как написать и что лучше не доверяться почте, а передать письмо мне с нарочным. «У меня сын скоро будет в Москве, он и доставит письмо», - это сообщение, казалось, ставило окончательную точку в решении квартирной проблемы моего полкового командира.
     В пятницу, 16 августа (напоминаю: 1991 года), звонит вахтёр: «К вам посетитель из Баку». Наконец-то!
     ...Бегу с письмом к Дорофею. В отделе отвечают: он в командировке, будет в понедельник. Ничего, доживём до понедельника.
     В понедельник, 19-го, поднявшись с постели, включаю телевизор. А там «Лебединое озеро», обращение ГКЧП к советскому народу...
     В редакции Дорофей, которому успел сказать о доставленном из Баку письме, кивнул на окно: по Хорошёвке в сторону Ходынки грохотали БМП, БМД...
     - Сам видишь, министру сейчас не до того, вот уляжется, тогда и займёмся твоим командиром полка...
     Но, как известно, не улеглось.
     КОГДА сегодня слышу о том «историческом значении», которое имели августовские события 1991 года, я всякий раз вспоминаю своего командира полка, обречённого из-за них «гнить» - это его выражение - в чужой земле.