(Продолжение. Начало в №169.)
     Игорь Бухаркин, автор интересной публикации о военном перевороте в Белграде, привёл любопытную выдержку из служебной характеристики, данной Голубичу в ОГПУ: «Отрицательная черта Голубича - любитель впутываться в любое дело, если оно имеет отношение к политике. Например, предложение связать нас с организацией «Чёрная рука», несмотря на категорическое указание, кроме своего дела, ничем другим не заниматься». И далее: «Как правило, в своей работе опирается на людей своей национальности (сербы). Здесь, по-видимому, сказывается национальное чувство, большое знакомство с сербскими кругами и в особенности с кругами организации «Чёрная рука», членом которой Голубич в своё время состоял и к которой Голубич имеет определённые симпатии».
     Во время мартовского переворота он находился в Белграде, а затем якобы летал в Москву и даже присутствовал при подписании советско-югославского договора. О его статусе в тот период исследователями высказываются различные предположения. Некоторые авторы считают, что к этому времени Голубич уже не был связан с НКВД, так как в 1934 году перешёл в военную разведку (тогда такие переходы были распространённой практикой), другие предполагают, что он находился в Белграде как высокопоставленный представитель исполнительного комитета Коминтерна, у которого был свой нелегальный аппарат во многих странах. После оккупации страны вермахтом Голубича выследили и арестовали в Белграде сотрудники гестапо (7 июня), и после жестоких допросов он был расстрелян...
     ПЕРЕВОРОТ прошёл в Белграде почти бескровно. 26 марта вечером регент Павел Карагеоргиевич выехал из столицы поездом в своё имение в Словении. Не исключено, что он был предупреждён англичанами о предстоящем выступлении военных. Дальнейший ход событий подробно восстановили в наши дни югославские историки.
     23.30. Заместитель командующего ВВС генерал Миркович, связанный с британской разведкой, отдаёт распоряжение о выступлении заговорщиков. Пехотный батальон под командованием полковника Драголюба Димича захватывает оба моста через реку Саву (железнодорожный и автомобильный), и в центр столицы устремляется моторизованный отряд во главе с полковником ВВС Драгутином Савичем.
     1.00. Отряд Савича разделился на три группы: первая овладевает зданием жандармского управления, вторая (подполковник ВВС М. Ложич) - почтой и телефонным узлом, третья - радиостанцией.
     2.00. 1-й и 2-й батальоны королевской гвардии под командованием подполковника Стояна Здравковича берут под охрану королевские резиденции в городе, а 3-й батальон (подпоручик Живоин Кнежевич) - генштаб и столичную мэрию.
     3.00. Сонных министров привозят под конвоем офицеров ВВС в генштаб.
     4.00. В город входят танки батальона майора Д. Зобеновича, замешкавшиеся на подъезде к городу из-за поломок. К счастью, командование жандармерии, лояльное правительству, тоже промедлило, и мятежные танкисты сумели блокировать её казармы, как и здание министерства обороны.
     6.00. На совещании руководителей переворота в здании генштаба новым премьер-министром «избрали» генерала Симовича, командующего ВВС. Король Пётр II, накануне сбежавший из-под охраны, приставленной к нему регентом (юноша, как в авантюрном романе, сумел спуститься по водосточной трубе со второго этажа), объявляется совершеннолетним, хотя 18 лет ему должно было исполниться только в сентябре.
     Примерно в это же время руководитель германского информбюро звонит в югославский МИД и интересуется, что делают танки на улицах Белграда. А бывший регент встречается с консулом Великобритании, который обещает ему, что британцы предоставят ему возможность выехать в Грецию, что вскоре и происходит. Лондон «своих» в беде не бросает.
     9.00. По радио зачитывают заранее подготовленное обращение короля к народу. Это делает поручик Яков Йовович, обладавший голосом, похожим на голос Петра II. Юного монарха в известность даже не поставили.
     С удивлением он слушал по радио «своё» обращение к югославам: «Сербы, хорваты, словенцы! В этот тяжёлый для нашего народа момент я решил взять в свои руки королевскую власть. Регентский совет подал в отставку. Мои верные армия и флот сразу же передали себя в моё распоряжение. Я призываю всех сербов, хорватов, словенцев объединиться вокруг трона. При нынешних тяжёлых обстоятельствах это является наилучшим средством для сохранения мира внутри и вовне. Я поручил генералу Душану Симовичу образовать новое правительство. Я призываю всех граждан и все органы власти выполнить свой долг по отношению к королю и родине. Пётр II».
     Надо отдать должное британской разведке и связанному с ней командованию ВВС Югославии. Захват власти был осуществлён весьма чётко и почти бескровно. Погиб лишь один жандарм, охранявший радиостанцию. Довольно подробно переворот в Белграде описал в своих мемуарах британский премьер-министр Уинстон Черчилль. Отрывок из них будет уместно привести, чтобы восстановить ход событий, приведших к отсрочке нападения на СССР.
     * * *
     «...Вечером 24 марта Цветкович и Маркович украдкой выехали из Белграда и на пригородной железнодорожной станции пересели на поезд, идущий в Вену. Втайне от общественного мнения и печати они на следующий день подписали в Вене пакт с Гитлером. Ещё до того как министры после своего возвращения представили на рассмотрение кабинета текст пакта, трое из их коллег подали в отставку, и по всем кафе и другим общественным местам Белграда быстро распространились слухи о неминуемой катастрофе.
     Я направил нашему посланнику в Белграде Кэмпбеллу следующие инструкции:
     «26 марта 1941 года
     Не допускайте, чтобы между Вами и принцем Павлом или министрами образовалась брешь. Продолжайте надоедать, понукать и приставать. Требуйте аудиенций. Не принимайте ответа «нет». Цепляйтесь за них, указывайте им на то, что немцы уже считают покорение Югославии непреложным фактом...»
     В тесном кругу офицеров, связанных с Симовичем, уже в течение нескольких месяцев обсуждались планы прямых действий, которые должны были быть предприняты в случае капитуляции правительства перед Германией. Был тщательно разработан план революционного восстания. Руководителем предполагаемого восстания должен был стать генерал Бора Миркович, командующий югославской авиацией, а его помощниками - майор югославской армии Кнежевич и его брат, профессор, обладавший политическими связями благодаря положению, которое он занимал в сербской демократической партии.
     О существовании этого плана было известно только очень небольшому кругу надёжных офицеров, из которых большинство имело звание ниже полковника. Сеть заговора распространялась из Белграда на основные гарнизоны страны - в Загребе, Скопле и Сараево.
     Силы, находившиеся в распоряжении заговорщиков в Белграде, состояли из двух полков королевской гвардии, но без их командиров, одного батальона Белградского гарнизона, роты жандармов, охранявшей королевский дворец, части дивизии противовоздушной обороны, расквартированной в столице, штаба авиации в Земуне, начальником которого был Симович, и военных училищ для офицерского и сержантского состава, а также нескольких артиллерийских и саперных частей.
     26 марта, когда известие о возвращении югославских министров из Вены и слухи о заключении пакта стали циркулировать по всему Белграду, заговорщики решили выступить. Был дан сигнал захватить 27 марта, на рассвете, ключевые позиции в Белграде и королевскую резиденцию вместе с молодым королём Петром II. В то самое время, когда войска под командованием решительных офицеров окружали королевский дворец в предместье столицы, принц Павел, ничего не зная, а может быть, наоборот, слишком много зная о том, что должно было произойти, находился в поезде, шедшем в Загреб.
     Немногие революции проходили более гладко, чем эта. Кровопролития не было. Несколько представителей высшего командования было арестовано. Цветкович был доставлен с полицией в штаб Симовича, где его заставили подписать заявление об отставке (на снимке. - Ред.). В городе в подходящих для этого пунктах были установлены пулемёты и артиллерийские орудия. По прибытии в Загреб принц Павел был информирован о том, что Симович от имени молодого короля Петра II взял на себя управление страной и что регентский совет распущен. Военный комендант Загреба потребовал, чтобы принц немедленно вернулся в столицу. Как только принц Павел прибыл в Белград, его доставили в штаб генерала Симовича. Здесь он вместе с двумя регентами подписал акт отречения. Ему было дано несколько часов на сборы, и в ту же ночь он выехал с семьёй в Грецию.
     Этот план был задуман и выполнен небольшой группой националистически настроенных сербских офицеров, ещё до того как определилось общественное мнение по этому вопросу. Переворот вызвал такой взрыв народного энтузиазма, который, вероятно, удивил даже самих его инициаторов».
     ______
     Такова оценка событий британским премьер-министром. Для югославских военных тогда было очевидным, что Германия может жёстко отреагировать на свержение правительства, которое только что присоединилось к Тройственному пакту. Новый министр иностранных дел профессор Нинчич уже в день переворота в десять утра встретился с немецким послом фон Хеереном, стремясь успокоить его. «Переворот, совершившийся по воле народа и во имя народа, - заявил он, - явился следствием той порочной внутренней политики, которую проводило правительство Цветковича. Однако что касается внешнеполитических дел, наше правительство намерено неукоснительно соблюдать все принятые прошлым режимом обязательства...»
     Но Гитлер пришёл в ярость. Ещё раз обратимся к мемуарам Черчилля, чтобы реконструировать ход мартовских событий 1941 года.
     * * *
     «Гитлер, - писал Черчилль, - был уязвлён до глубины души. У него произошла вспышка того конвульсивного гнева, который на какой-то момент лишал его способности мыслить, а иногда толкал его на самые отчаянные авантюры. Месяц спустя, когда он уже несколько остыл, он сказал в беседе с Шуленбургом [посол Германии в СССР]:
     «Югославский путч явился для нас громом среди ясного неба. Когда мне сообщили о нём утром двадцать седьмого, я подумал, что это шутка».
     Но в тот момент в порыве ярости он вызвал к себе представителей германского верховного командования. На совещании присутствовали Геринг, Кейтель и Йодль, позднее прибыл также Риббентроп. Протоколы совещания имеются в архиве Нюрнбергского процесса. Гитлер описал положение, сложившееся в Югославии после переворота.
     «Неизвестно, - заявил он, - какую позицию заняла бы Югославия во время предстоящих операций против Греции («Марита». - Ред.) и, что ещё важнее, при последующей операции против России - «Барбаросса».
     Он считал весьма удачным, что югославы проявили свои настроения до начала осуществления плана «Барбаросса» (далее Черчилль цитирует захваченные у немцев в 1945-м документы. - Ред.).
     «Фюрер решил, не дожидаясь возможных деклараций о лояльности со стороны нового правительства, провести все приготовления к военному разгрому Югославии и уничтожению её как национального государства. Не будет сделано никаких дипломатических запросов и не будет предъявлено никаких ультиматумов. Заверения югославского правительства, которому всё равно в будущем нельзя доверять, будут «приняты к сведению».
     Наступление начнётся, как только для этого будут подготовлены необходимые средства и войска.
     Для операций против Югославии надо потребовать действенной военной поддержки от Италии, Венгрии и в известной степени от Болгарии. Основная задача Румынии - обеспечить защиту от России. Венгерский и болгарский послы уже информированы об этом. Днём будет отправлено послание дуче.
     В политическом смысле особенно важно, чтобы удар по Югославии был нанесён с беспощадной жестокостью и чтобы военный разгром совершился молниеносно. Таким образом удастся в достаточной степени запугать Турцию. Это благоприятно отразится также на последующей кампании против Греции.
     Надо полагать, что, как только мы начнём наступление, хорваты перейдут на нашу сторону. Им будут даны соответствующие политические гарантии [предоставление автономии]. Война против Югославии должна вызвать широкое одобрение в Италии, Венгрии и Болгарии, так как этим странам будут обещаны территориальные приобретения: Италии - побережье Адриатики, Венгрии - Банат и Болгарии - Македония. Этот план предусматривает ускорение всей подготовки и использование столь крупных сил, чтобы разгром Югославии произошёл в кратчайший срок... Основная задача нашей авиации - как можно скорее приступить к уничтожению аэродромов югославских военно-воздушных сил и столицы Югославии Белграда путём массированных налётов».
     В тот же день фюрер подписал директиву № 25:
     «Я намерен осуществить вторжение в Югославию путём мощных ударов из района Фиуме и Софии в общем направлении на Белград и дальше на юг с целью нанести югославской армии решительное поражение, а также отрезать южную часть Югославии от остальных районов страны и превратить её в базу для дальнейших операций германо-итальянских войск против Греции.
     Я приказываю:
     а) Как только будет закончено сосредоточение достаточных сил и позволят метеорологические условия, все важные наземные сооружения Югославии и Белград должны быть уничтожены в результате непрерывных круглосуточных воздушных налётов.
     б) Если это будет возможно, одновременно - но ни в коем случае не раньше - должна быть начата операция «Марита» (нападение на Грецию, которое началось 6 апреля; к этому времени Великобритания перебросила на её территорию из Египта, начиная с 5 марта, две пехотные дивизии - новозеландскую и австралийскую, британскую 1-ю бронетанковую бригаду и девять авиационных эскадрилий. - Ред.).
     Генералы провели ночь за разработкой планов операции.
     Кейтель свидетельствует: «Решение напасть на Югославию означало полное нарушение всех военных планов и мероприятий, намечавшихся до этого момента. Операцию «Марита» пришлось полностью перестроить. Надо было доставить через Венгрию, с севера, новые войска. Всё приходилось делать экспромтом».
     * * *
     Черчилль подчёркивает в своих воспоминаниях: сообщение о перевороте было встречено в Лондоне с воодушевлением. Ситуация для британской армии весной 1941-го складывалась в Средиземноморье тяжёлая, немецкие войска вели наступательные бои в Ливии и продвигались к границам Египта, наметилась угроза захвата ими Суэцкого канала, нацистская агентура провоцировала антибританские мятежи на Ближнем Востоке, а оборона Греции представляла очень сложную задачу.
     * * *
     «Известие о революции в Белграде, естественно, было встречено нами с глубоким удовлетворением, - вспоминал британский премьер-министр. - Наконец-то мы увидели хоть один ощутимый результат наших отчаянных попыток создать фронт союзных нам стран на Балканах и предотвратить их постепенный захват Гитлером.
     Иден (британский министр иностранных дел. - Ред.) по пути на родину прибыл на Мальту, но я, получив известие о революции в Белграде, решил, что он должен изменить свои планы и вместе с генералами Диллом и Уэйвеллом оставаться в центре событий.
     «Премьер-министр - Идену
     27 марта 1941 года
     Ввиду того что в Сербии произошёл государственный переворот, безусловно, было бы лучше, если бы вы оба оставались на месте, в Каире, чтобы координировать события. Именно теперь есть шанс привлечь Турцию и создать объединённый фронт на Балканах. Не могли ли бы вы устроить в Афинах или на Кипре совещание представителей всех заинтересованных стран? Не думаете ли вы, что вам следовало бы отправиться в Белград, когда вам станет ясна ситуация? Мы пока что со своей стороны делаем всё, что возможно».
     Я послал президенту Турции следующую телеграмму:
     «27 марта 1941 года
     Ваше превосходительство!
     Драматические события, которые происходят в настоящее время в Белграде и по всей Югославии, могут дать прекрасную возможность предотвратить германское вторжение на Балканский полуостров. Безусловно, именно теперь наступил момент для создания единого фронта, против которого Германия вряд ли осмелится выступить. Я телеграфировал президенту Рузвельту и просил его предоставить помощь материалами всем державам, сопротивляющимся германской агрессии на востоке. Я прошу Идена и генерала Дилла координировать все возможные мероприятия для обеспечения общей безопасности».
     Было решено, что Иден останется в Афинах для ведения переговоров с Турцией, а генерал Дилл (начальник британского Генштаба. - Ред.) выедет в Белград. Всем было ясно, что положение Югославии будет отчаянным, если все заинтересованные государства не создадут немедленно единый фронт. Однако у Югославии ещё оставалась возможность нанести смертельный удар по оголённому тылу дезорганизованных итальянских войск в Албании.
     Если бы югославы действовали быстро, они могли добиться серьёзных военных результатов. Пока их собственная территория подвергалась бы опустошению с севера, они могли овладеть огромной массой оружия и снаряжения и получить таким образом возможность вести партизанскую войну в горах, что было теперь их единственной надеждой на спасение. Это был бы замечательный ход, который оказал бы влияние на всю обстановку на Балканах. В своём кругу в Лондоне мы ясно представляли себе всю картину.
     Генерал Дилл находился в это время в Белграде, и я направил ему следующее послание:
     «1 апреля 1941 года
     Ряд данных указывает на то, что происходит быстрая перегруппировка сил для операций против Югославии. Выиграть время для сопротивления Германии – значит потерять время для действий против Италии. Югославам следует во что бы то ни стало как можно скорее использовать все свои силы против итальянцев. Только таким путём они могут добиться весьма важного первоначального успеха в своих действиях и вовремя захватить большое количество снаряжения».
     Ошибки, которые делались в течение нескольких лет, не могут быть исправлены за несколько часов. Когда всеобщее возбуждение улеглось, все жители Белграда поняли, что на них надвигаются катастрофа и смерть и что они вряд ли могут сделать что-нибудь, чтобы избежать своей участи. Верховное командование (югославской армии. - Ред.) сочло необходимым ввести войска в Словению и Хорватию для поддержания фиктивного внутреннего единства. Теперь оно могло наконец мобилизовать свою армию. Но у него не было стратегического плана. Дилл обнаружил в Белграде только замешательство и пассивность.
     Вот что писал нам Дилл:
     «Конечные результаты моей поездки в Белград были разочаровывающими во многих отношениях. Оказалось совершенно невозможным заставить Симовича подписать какое бы то ни было соглашение. Тем не менее на меня произвёл большое впечатление боевой дух югославских руководителей, которые будут воевать, если Германия нападёт на Югославию или на Салоники...
     Югославские войска ещё не подготовлены к войне, и Симович хочет выиграть время для завершения мобилизации и сосредоточения войск. По внутриполитическим соображениям он не может взять на себя инициативу в военных действиях, а должен ожидать выступления Германии. Он предполагает, что Германия нападёт на южную часть Югославии из Болгарии и на время оставит Грецию в покое... Югославия окажет помощь в Албании, но не выступит даже и там, прежде чем Германия не нападёт на неё или не затронет её жизненные интересы».
     Одновременно с этим я обратился к генералу Симовичу со следующим призывом:
     «Премьер-министр – генералу Симовичу
     4 апреля 1941 года
     Получаемая мною со всех сторон информация показывает, что Германия спешно сосредоточивает и перебрасывает к Вашим границам свои сухопутные и воздушные силы. Наши агенты во Франции сообщают нам о крупных перебросках воздушных сил. Согласно донесениям разведки нашей африканской армии, бомбардировщики перебрасываются даже из Триполи. Мне непонятен Ваш довод о том, что Вы хотите выиграть время. Единственный блестящий шанс на завоевание победы и обеспечение безопасности - упредить противника, одержав решительную победу в Албании и захватив там огромную массу военной техники. Когда в Албанию будут доставлены те четыре германские горные дивизии, которые, по сообщению Вашего генерального штаба, в настоящее время погружаются в вагоны в Тироле, Вы встретитесь уже с совершенно иным сопротивлением, чем то, которое могут Вам оказать тыловые части деморализованных итальянских войск».
     <...>
     Национальное движение в Белграде возникло стихийно и ничем не было связано с деятельностью малочисленной нелегальной югославской коммунистической партии, поддерживавшейся Советами (т.е. Черчилль считал, что СССР не имел отношения к военному перевороту. - Ред.). Выждав неделю, Сталин решил сделать жест. Его представители вели переговоры с югославским посланником в Москве Гавриловичем и со специальной миссией, посланной из Белграда после переворота.
     Переговоры протекали без особого успеха. В ночь на 6 апреля югославы были внезапно вызваны в Кремль. Их встретил сам Сталин, который предложил им для подписания готовый проект пакта. Дело закончилось очень быстро. Россия соглашалась уважать «независимость, суверенные права и территориальную целостность Югославии», а в случае если бы последняя подверглась нападению, Россия брала на себя обязательство придерживаться доброжелательной позиции, «основанной на дружеских взаимоотношениях». Это, во всяком случае, было нечто вроде дружелюбного жеста. Гаврилович один оставался до утра, обсуждая со Сталиным вопрос о военных поставках. В тот момент, когда их беседа подходила к концу, немцы нанесли свой удар по Югославии.
     Утром 6 апреля над Белградом появились германские бомбардировщики. Летя волнами с оккупированных аэродромов в Румынии, они в течение трёх дней методически сбрасывали бомбы на югославскую столицу. На бреющем полёте, не опасаясь сопротивления, они беспощадно разрушали город. Эта операция получила название «Кара» (немецкое кодовое название операции «Unternehmen Strafgericht». - Ред.). 8 апреля, когда настала наконец тишина, свыше 17 тысяч жителей Белграда лежали мёртвыми на улицах города и под развалинами...»
     * * *
     ЧЕРЧИЛЛЬ, как видим, был хорошо информирован относительно событий в Югославии и закулисной стороны военного переворота - наверное, во многом благодаря традиционно сильным позициям британской разведки на Балканах и успехам своей дешифровальной службы в Блетчли-парке.
     В тех событиях заметен югославский посланник в Москве Милан Гаврилович - один из лидеров Сербской аграрной («земледельческой») партии, ставший дипломатом. А.Ю. Тимофеев в своей книге «Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии 1941–1945» подробно затронул этот вопрос. Партия Гавриловича занимала активную антинацистскую позицию и имела поэтому с началом Второй мировой войны финансовую поддержку из Лондона. Общие затраты британцев на сербских «земледельцев» составили к моменту переворота свыше ста тысяч фунтов стерлингов.
     По прибытии в Москву на дипломатическую работу Гаврилович сразу же обратил на себя внимание сотрудников НКВД просоветскими высказываниями, возникла даже идея использовать его как проводника советского влияния в Белграде. Этим вопросом, по утверждению некоторых исследователей, занимались начальник 3-го отдела (контрразведка) Главного управления госбезопасности НКВД П.В. Федотов и замначальника 5-го отдела (иностранный отдел) ГУГБ П.А. Судоплатов.
     Однако вскоре выяснилось, что Гаврилович странно часто посещает Стаффорда Криппса, британского посла Великобритании в СССР. Более того, чтобы не отрываться от внутриполитических событий на родине, он использует британские каналы связи для переписки с однопартийцами. Поэтому вся «кухня» тайных советско-югославских переговоров известна Лондону.
     Гаврилович был уличён и в том, что фактически дезинформирует свой МИД относительно планов Кремля. Так, Молотов поставил его в известность, что СССР в случае ухудшения ситуации на Балканах не вступит по своей инициативе в войну, но он сообщил в Белград, что «...Вышинский (первый замнаркома иностранных дел. - Ред.) открыто сказал, что [Советский Союз] вступит в войну против Германии, если британцы откроют фронт на Балканах. Советские войска устремятся прямо на Болгарию и проливы».
     Молотов, обеспокоенный такой вольной интерпретацией своей политики на Балканах, поручил советскому полпреду Плотникову провести беседу по этому поводу в югославском МИДе, чтобы аккуратно выяснить, насколько точно Гаврилович передаёт высказывания советских руководителей.
     В ночь с 5 на 6 апреля, когда обсуждался текст советско-югославского договора, Гаврилович упорно настаивал на том, чтобы в нём был пункт о военной помощи, против чего категорически возражал Кремль, опасаясь, что Лондон втягивает СССР в войну с Германией.
     К ЭТОМУ ВРЕМЕНИ Сталину было известно, что немецкое нападение на Югославию неизбежно. Ему об этом поздно вечером 5 апреля сообщил посол СССР в Берлине Владимир Деканозов. Но точная дата (6 апреля) была, видимо, нашими разведслужбами всё же не вскрыта. Сталин поэтому распорядился срочно подписать договор. Скорее всего, он считал, что до нападения остаётся ещё день-два и подписанием соглашения удастся на какое-то время отсрочить немецкое наступление. Начинать войну против страны, которая буквально накануне подписала договор о дружбе с СССР - государством, с которым Берлин формально имел дружественные отношения (договор «О дружбе и границе» от 28 сентября 1939 года), да и югославы повода для агрессии не давали - такого в истории международных отношений новейшего времени ещё не было.
     Около полуночи Гавриловича разыскали представители советского МИДа на приёме у посла США и быстро объяснили ему, что договор надо подписать немедленно. Но тот колебался, тогда Вышинский жёстко настоял на разговоре посла с премьер-министром Югославии по телефону. Текст этого разговора известен.
     Симович: Подпишите то, что вам предлагают русские.
     Гаврилович: Не могу, генерал. Я знаю свои обязанности и что я должен делать.
     Симович: Вы должны подписать.
     Гаврилович: Я не могу, генерал. Верьте мне.
     Симович: Подпишите, Гаврилович!
     Гаврилович: Я знаю, что я делаю. Я не могу подписать этот документ.
     Симович: Ну ладно. Если вы хотите приказ, я тогда вам приказываю подписать!
     Гаврилович: Я знаю, что делаю. Верьте мне.
     Ещё более сюрреалистично последующее поведение Гавриловича. Ему звонит Вышинский.
     Вышинский: Вы приезжаете?
     Гаврилович: Нет.
     Вышинский: Что?!
     Гаврилович: Нет, сказал я, говорю вам, я не приезжаю.
     Вышинский: Но у вас приказ подписать, вы обязаны подписать!
     Гаврилович: Понимаю, но не буду подписывать. Не могу - моя рука отказывается это делать...
     Вышинский: Вы обязаны подписать. Вы это обязаны подписать сейчас же. У вас приказ от своего премьер-министра.
     Гаврилович: Я это не обязан подписывать. Мой премьер-министр может меня уволить или заменить на кого-то другого, но, пока я здесь, я в таком виде этого не подпишу...
     (Окончание следует.)
     На снимках: Павел Георгиевич (в центре) на приёме в Берлине, справа - Герман Геринг, 1939 год; Мустафа Голубич; Король Пётр II в форме офицера ВВС; Немецкие танки Т-3 в ожидании приказа на наступление. Балканы, начало апреля 1941 года; Арестованный Драгиш Цветкович доставлен в штаб ВВС, 27 марта 1941 года.