В разгроме германских войск под Москвой принимали участие представители всех родов войск, военные моряки, лётчики, ополченцы и партизаны. Подвиги защитников Москвы нашли достойное освещение в многочисленных книгах, кинофильмах, научных работах, на страницах газет и журналов, в воспоминаниях участников битвы, в которой отборные немецкие дивизии потерпели первое крупное поражение во Второй мировой войне. Менее подробно освещалась роль в Московской битве советской военной разведки.
     Было принято говорить, что командующий тем или иным фронтом, оценив обстановку и силы противника, принял решение, которое позволило добиться успеха в сражении. Но оценить обстановку и принять решение командующий мог только на основе сведений, которые добыли для него военные разведчики. Имена и фамилии этих безымянных разведчиков, как правило, не назывались.
     В канун 70-летия Московской битвы есть возможность объективно оценить вклад военной разведки в разгром немецких войск на подступах к Москве и назвать имена тех, кто в невероятно трудных условиях добывал разведывательные сведения, которые были жизненно важны для организации отпора врагу, нанесения ему максимального ущерба и перехода в контрнаступление. Такая возможность возникла благодаря рассекреченным только в последние годы материалам разведки военной поры.
     Кто же в период Московской битвы обеспечивал Ставку Верховного Главнокомандования, командующих Западным, Калинин-ским, Брянским и Резервным фронтами, оборонявшими Москву, сведениями о противнике? В каком состоянии находились силы военной разведки? Какие разведывательные сведения использовались высшим политическим руководством СССР осенью 1941 года и какое влияние эти решения оказали на ход и исход Московской битвы? Ответы на эти вопросы представляли и, несомненно, представляют значительный научный интерес.
     Как известно, упорное сопротивление советских войск на всех фронтах осенью 1941 года сорвало реализацию плана «Барбаросса». Добиться победы над Советским Союзом в ходе блицкрига Германии не удалось. После окончания боёв на Правобережной Украине гитлеровское командование сразу же приступило к подготовке наступления на Москву. Первоначально эта задача была определена в директиве ОКВ № 35 от 6 сентября. 16 сентября командование группы армий «Центр» одобрило директиву с изложением замысла операции на московском направлении. Операция по захвату Москвы получила условное наименование «Тайфун».
     В дополнительных указаниях ОКХ к плану операции «Тайфун», утверждённых 17 сентября, главное командование сухопутных войск Германии определило основные задачи и требования к их реализации. В этих требованиях, в частности, указывалось на необходимость проведения перегруппировки войск группы армий «Центр» таким образом, чтобы эти мероприятия «...остались по возможности скрытыми от русских, особенно передвижение моторизованных соединений в район расположения группы армий «Центр», а также перемещение главных сил авиации».
     Особое внимание обращалось на проведение мероприятий по «...дезинформации русских». Основные мероприятия по перегруппировке войск требовалось производить только в ночное время. Эти указания разрабатывались, для того чтобы замаскировать подготовку к операции «Тайфун», максимально скрыть направление главного удара и дезинформировать советскую разведку.
     Какими силами располагала советская военная разведка накануне Московской битвы? Для того чтобы найти правильный ответ на этот непростой вопрос, необходимо вспомнить о том, что в первые же часы вероломного вторжения германских войск на советскую территорию зарубежные резидентуры военной разведки, действовавшие под прикрытием официальных советских представительств в Берлине, Бухаресте, Будапеште, Риме и Хельсинки, прекратили свою работу. Вместе с персоналом советских дипломатических миссий и торгпредств военные разведчики, действовавшие в их составе, были интернированы. Блокада советских представительств привела к потере связи Центра с руководителями ряда нелегальных агентурных групп, которые действовали в странах Западной Европы. Такими были внешние факторы, которые резко сократили добывающие возможности советской военной разведки в первые дни войны.
     Кроме внешних факторов на деятельность советских военных разведчиков накануне и в период Московской битвы значительное влияние оказывали многочисленные факторы внутреннего характера. Основными среди них были: передислокация Разведывательного управления из Москвы в Куйбышев, откомандирование опытных сотрудников Центра в разведывательные отделы штабов фронтов, оборонявших Москву, недостаточное техническое, материальное и финансовое обеспечение деятельности зарубежных резидентур, сил оперативной и войсковой разведки, отсутствие резерва кадров профессиональных разведчиков, недостаточно высокий статус Разведывательного управления в системе Генерального штаба и другие. Руководство СССР мало внимания уделяло совершенствованию системы военной разведки в предвоенные годы, подорвало её авторитет и не уделяло добытым ею сведениям должного внимании. Можно сказать, что эти и другие внутренние факторы, влиявшие на деятельность военной разведки, накапливались годами и носили хронический характер. Трагическое для СССР и Красной Армии начало Великой Отечественной войны – печальное подтверждение неадекватному отношению политического руководства СССР к военной разведке, которая, как считалось, представляла собой «глаза и уши Красной Армии».
     В начале сентября 1941 года после неудачных для Красной Армии боёв в Белоруссии и на Украине в Ставке ВГК и Генеральном штабе были убеждены в том, что Гитлер приложит максимум усилий, чтобы захватить советскую столицу. Таковы были законы войны ХХ века. Захват столицы противника мог значительно ускорить достижение победы над ним. Поэтому в сентябре 1941 года советскому политическому руководству и командованию Красной Армии было важно установить, когда Гитлер и его генералы намерены начать операцию по захвату Москвы. В том, что Гитлер попытается овладеть советской столицей, И.В. Сталин и его ближайшие соратники не сомневались. Важно было определить состав группы армий «Центр», которая являлась основной ударной силой на Московском стратегическом направлении, получить сведения о сроках начала наступления на Москву, то есть иметь достоверные данные военного и военно-политического характера. Добыть их могла только разведка. Поэтому в сентябре – октябре 1941 года добывание сведений о том, что противник планирует предпринять на московском направлении, являлось одной из главных, если не самой главной задачей военной разведки. Эта задача, видимо, была сформулирована начальником Генерального штаба в устной форме начальнику военной разведки, обязанности которого в сентябре 1941 года исполнял генерал-майор А.П. Панфилов.
     Одним из важнейших вопросов, который в то время беспокоил Ставку ВГК, являлось возможное участие Японии и Турции в войне против СССР на стороне Германии. Развитие событий по такому сценарию могло бы значительно ослабить возможности Ставки ВГК по организации обороны Москвы.
     Поиском ответа на этот и многие другие подобные вопросы должны были заниматься зарубежные резидентуры РУ ГШ КА, сохранившиеся в Болгарии, Турции, Японии, а также в Швейцарии, Швеции, США и в некоторых других государствах. Полезные сведения могли добыть и силы оперативной разведки, действовавшие в составе разведывательных отделов штабов фронтов, оборонявших Москву, дальневосточных военных округов, и радиоразведка.
     В отечественной и зарубежной литературе, посвящённой деятельности военных разведчиков накануне и в ходе Московской битвы, не без основания утверждается, что благодаря сведениям, поступившим в Центр от военного разведчика Рихарда Зорге, Ставка ВГК приняла решение о переброске части дальневосточных дивизий для укрепления обороны советской столицы.
     Действительно, в тот период времени от Рихарда Зорге в Центр поступило более двадцати донесений по этой проблеме. В них последовательно отражалась борьба в высших эшелонах политической власти Японии по вопросу о целесообразности вступления в войну против СССР во второй половине 1941 года, а также вскрывались усилия представителей Германии по втягиванию Японии в эту войну.
     Сведения, поступавшие от Зорге в августе – сентябре 1941 года, тщательно анализировались командованием РУ ГШ КА. Некоторые из них необоснованно были отнесены в разряд дезинформационных, но большинство всё же было признано ценными.
     Все донесения Р. Зорге о военных планах Японии, как и любые другие разведывательные сведения, требовали тщательной проверки. Возможности для подобной проверки в Центре существовали. Специалисты информационного отдела Разведуправления для получения объективной оценки военных планов японского руководства изучали донесения резидентов РУ ГШ КА, действовавших не только в Японии, но и в других странах, в частности в Швейцарии и США.
     В Швейцарии сведения об отношении японского правительства к войне Германии против СССР добывал резидент военной разведки Шандор Радо (псевдоним «Дора»). 7 августа 1941 года Ш. Радо сообщил начальнику РУ ГШ КА о том, что «...японский посол в Швейцарии заявил, что не может быть и речи о японском выступлении против СССР до тех пор, пока Германия не добьётся решающих побед на фронте».
     Важные сведения, раскрывающие отношение правительства Японии к войне Германии против СССР, поступили в Центр и от резидента военной разведки Л.А. Сергеева (псевдоним «Морис»), который действовал в США. Сергеев руководил деятельностью резидентуры «Омега». На связи у него были источники, которые являлись сотрудниками важных министерств американского правительства и разведывательного управления министерства обороны США (РУ МО США).
     Используя данные американской военной разведки и других правительственных учреждений США, Л.А. Сергеев в июле – октябре 1941 года шесть раз докладывал в Центр о том, что японское правительство в 1941 году не намерено вступать в войну против СССР. 19 июля, например, разведчик докладывал в Центр о том, что ближайшее движение японцев будет направлено на дальнейшую оккупацию Индокитая. 16 июля 1941 года Сергеев докладывал в Центр: «Позиция Японии относительно СССР «ждать и смотреть».
     14 сентября 1941 года Р. Зорге сообщил начальнику РУ ГШ КА о том, что японское «...правительство решило не вступать в войну против СССР в текущем году, но вооружённые силы будут оставаться в Маньчжурии на случай возможного выступления будущей весной в случае поражения СССР к тому времени».
     Анализ донесений Р. Зорге, Ш. Радо и Л. Сергеева позволил сотрудникам Центра сделать обоснованный вывод о том, что Япония во второй половине 1941 года не намерена вступать в войну против Советского Союза. Этот вывод был доложен членам Ставки Верховного Главнокомандования. В Ставке приняли трудное, но правильное в тех условиях решение: передислоцировать часть войск с Дальнего Востока и Сибири на Западное направление, в том числе и для укрепления обороны Москвы.
     Накануне Московской битвы Ставку ВГК также интересовал внешнеполитический курс правительства Турции. В Москве не исключали, что турки могут в критический момент начать войну против СССР с целью захвата Кавказа и Крыма. О планах турецкого правительства Ставке ВГК нужны были достоверные сведения. Поэтому командование РУ ГШ КА приняло решение об укреплении резидентуры военной разведки в Анкаре опытными разведчиками. В турецкую столицу был направлен полковник Н.Г. Ляхтеров, который в первой половине 1941 года действовал в Венгрии. Уже в начале октября Ляхтеров (псевдоним «Зиф») докладывал в Центр о том, что турецкое правительство занимает выжидательную позицию. В период Московской битвы из Анкары поступали донесения, многие из которых были важны для правильного понимания реальных целей внешнеполитического курса турецкого правительства.
     Накануне нападения Германии на СССР Центр также заменил своего резидента в Иране и направил в Тегеран опытного разведчика и умелого организатора полковника Б.Г. Разина (псевдоним «Жорес»).
     Полезные сведения в период подготовки к обороне Москвы поступали в Центр от военных разведчиков, которые действовали в Швеции. Резидент военной разведки в Стокгольме полковник Н.И. Никитушев (оперативный псевдоним «Акасто») докладывал в Центр о том, что правительство Швеции воздержится от вступления в войну против СССР, однако предоставит Германии возможность перебрасывать свои войска через шведскую территорию в Финляндию, а также продолжает торгово-экономические отношения с Германией.
     Учитывая донесения Н.Г. Ляхтерова и Б.Г. Разина, Ставка ВГК приняла решение о переброске на Западный фронт части войск из состава Среднеазиатского военного округа. Эта оперативно проведённая передислокация также позволила укрепить оборону Москвы. В частности, в битве под Москвой прославилась 316-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор И.В. Панфилов. Дивизия прибыла из Среднеазиатского военного округа и героически защищала Москву на волоколамском направлении.
     В октябре 1941 года натиск немецких войск, рвавшихся к Москве, нарастал. В это время РУ ГШ КА, как и другие важные правительственные учреждения, было переведено в Куйбышев. В столице осталась группа военных разведчиков, которые обеспечивали Генеральный штаб и Ставку ВГК разведывательными сведениями о противнике. В состав группы входили полковник И.А. Большаков, подполковник Л. Эпштейн, военинженер 2 ранга К. Леонтьев, капитан М. Полякова, лейтенант В. Бочкарев и другие офицеры.
     В период надвигавшейся опасности захвата советской столицы немецкими войсками в Разведуправлении был разработан план «Z», который предусматривал создание нелегальных резидентур военной разведки в Москве. Руководителями нелегальных резидентур были назначены опытные разведчики К.Б. Леонтьев, М.И. Полякова и другие. Они формировали свои резидентуры из москвичей и готовились к действиям в условиях оккупации. В состав каждой резидентуры было включено несколько человек из наиболее надёжных и проверенных москвичей – рабочих, инженеров, учителей и артистов. В одну из групп входила Анна Серова, сотрудник киностудии «Мосфильм». В другой резидентуре согласилась действовать работница Центрального телеграфа Нина Короленко. В третью группу был включен артист Московского цирка Михаил Румянцев (Карандаш). Группу «Центр» было поручено возглавить капитану Марии Поляковой – одному из самых опытных разведчиков. Радисткой в этой группе была москвичка Лидия Щербинина.
     Резидентуру «Запад» возглавил старший лейтенант С. Куроедов. Группой «Север» руководил старший лейтенант П. Романенко. Офицеры военной разведки, продолжавшие действовать в Москве, были готовы к работе даже в условиях оккупации советской столицы немецкими войсками.
     В октябре – декабре 1941 года в Центр от резидентов военной разведки, действовавших в Англии, Бельгии, Франции, Швеции, Швейцарии, Болгарии и Турции, продолжали поступать сведения о положении на советско-германском фронте, другие важные сведения военно-политического и военного характера. Из Швеции от источника «Карл», например, поступали расшифрованные сводки германской армии, а также директивные указания штаба верховного главнокомандования вермахта.
     Разведуправление ГШ КА в конце 1941 и в начале 1942 года представляло в Ставку ВГК оперативные сводки германских штабов о положении на Восточном фронте. На основе этих сведений в Ставке ВГК велась специальная оперативная карта. В 1941 году в Разведывательное управление от зарубежных резидентур в Центр поступило 472 телеграфных донесения.
     Разведывательные сведения о противнике, поступавшие в Центр, ежедневно дополнялись данными, которые добывались силами оперативной разведки и радиоразведки РУ ГШ КА.
     Разведывательные отделы штабов фронтов, оборонявших Москву, укреплённые опытными разведчиками из центрального аппарата Разведуправления, резко активизировали свою деятельность. Одновременно сотрудники Разведывательного управления вели лихорадочную работу по подбору и подготовке разведчиков для действий в тылу противника. Оценивая эту деятельность центрального аппарата, участник Московской битвы ветеран военной разведки генерал-майор В. Никольский вспоминал: «Навёрстывались беспечные упущения мирного времени за счёт ночных бдений, непрерывных поисков лиц со связями в оккупированных немцами районах. Создавались школы по подготовке командиров групп, радистов, разведчиков. Причём преподавателей от слушателей отличало лишь служебное положение, так как ни теоретической, ни тем более практической подготовки все они не имели». Это признание – только лишь одно из объективных свидетельств того, в каком состоянии находились силы военной разведки после репрессий. Положение осложнялось ещё и тем, что мобилизационные планы, разработанные на случай войны, сотрудникам центрального аппарата реализовать не удалось. Поэтому в разведывательных отделах штабов фронтов не хватало профессиональных разведчиков, радистов, шифровальщиков. Сотрудники разведки в московских учреждениях искали знающих радиодело моряков Совторгфлота, радистов Гражданского флота и других организаций. Их отбирали для действий в разведке в первую очередь. В нарушение всех требований ставка делалась на массовость. Обучение разведчиков продолжалось в зависимости от степени военной и общеобразовательной подготовки. Дольше всех готовили радистов, которые изучали радиостанции «Белка» (в последующем «Север») и должны были уметь передавать на ключе и принимать на слух 100-120 знаков в минуту.
     При разведотделах штабов фронтов были созданы специальные разведывательные школы, в которых тоже в ускоренном порядке проходили обучение лица, отобранные для действий в тылу противника. На Западном фронте активно действовали разведчики, входившие в состав специального подразделения, имевшего условное наименование «Войсковая часть 9903». Этой частью командовал майор А.К. Спрогис. Офицеры этой части занимались подготовкой разведчиков, которые периодически направлялись в тыл противника для выполнения специальных заданий. Они вели разведку противника, собирали сведения о дислокации его штабов и узлов связи, определяли места размещения складов, осуществляли диверсионные акты, нападали на мелкие группы немецких солдат и офицеров и уничтожали их. Многие разведчики погибли, действуя в тылу противника.
     В августе 1941 года группа офицеров центрального аппарата Разведуправления была направлена в прифронтовую полосу для создания разведывательной сети в городах, которым угрожал захват противником.
     В результате объединённых усилий Центра и разведывательных отделов штабов фронтов в первые месяцы войны в тыл противника было заброшено несколько тысяч человек. Значительное количество групп имели в своем составе радистов, что позволяло Центру управлять ими и оперативно получать разведывательные сведения о противнике. И всё же в 1941 году радиостанций было недостаточно.
     В августе в тыл к немцам был направлен разведывательно-диверсионный отряд во главе с И.Ф. Ширинкиным. В отряд входили 27 разведчиков. С 7 сентября по 1 ноября разведчики действовали в Смоленской, Витебской, Псковской и Новгородской областях. После выполнения задания и возвращения с территории, занятой противником, Ширинкин докладывал о действиях отряда командующему Западным фронтом генералу армии Г.К. Жукову.
     В целом в июле - августе 1941 года разведывательный отдел штаба Западного фронта направил в тыл противника около 500 разведчиков, 17 партизанских отрядов и 29 разведывательно-диверсионных групп. Они добывали достоверные сведения о противнике, что позволило определить группировку немецких войск, готовившихся захватить Москву, а также установить точный день начала операции «Тайфун».
     Сведения о сроках начала немецкого наступления на Москву добыл сотрудник центрального аппарата Разведуправления лейтенант Виктор Бочкарёв. Произошло это следующим образом. В середине сентября во время ночного налёта на Москву в районе населённого пункта Голицино был сбит немецкий самолёт. Лётчик успел покинуть машину с парашютом. Он приземлился на огороде одного из колхозных дворов, где его схватили местные крестьяне. Пленного немца, которым оказался капитан Г. Мессершмидт, доставили в Москву в Разведуправление, где его допрашивал лейтенант Виктор Бочкарёв, свободно владевший немецким языком. До войны Бочкарёв окончил Украинский институт лингвистического образования. Лейтенант знал не только немецкий язык, но и немецкую стенографию.
     Бочкарёв внимательно изучил записи, сделанные немецким лётчиком в личной записной книжке. Часть из них была сделана с помощью стенографических знаков. Бочкарёву удалось прочитать эти записи, и он понял, что лётчик присутствовал на каком-то важном совещании, где речь шла о сроках начала наступления на Москву. Из стенограммы удалось установить, что немцы 1—2 октября готовятся начать свое наступление. Это были важные сведения. Они дополнялись перечнем номеров немецких авиационных частей, которые должны были обеспечивать наступление немецких войск на советскую столицу в составе группы армий «Центр».
     В ходе дополнительных допросов немец сообщил много других полезных сведений, которые в обобщённом виде были доложены начальником военной разведки Верховному Главнокомандующему. Вот текст этого донесения:
     «...Главковерху товарищу Сталину, начальнику Генштаба товарищу Шапошникову. 26.9.41 г. Данными всех видов разведки и опросом пленного лётчика-истребителя установлено следующее:
     1. Противник непрерывно подводит резервы из глубины по жел. дор. Минск – Смоленск – Кардымово и по шоссе Минск – Смоленск – Ярцево – Бобруйск – Рославль.
     2. Создаёт группировки против Западного фронта, 16-, 19- и 20-й армий в районе Духовщины, Ярцева, Соловьёвской переправы, ст. Кардымово, Смоленска и против Резервного фронта в районе Рославля и на Спас-Деменском направлении.
     3. По показаниям пленного лётчика противник готовится к наступлению в направлении Москвы с главной группировкой вдоль магистрали Вязьма – Москва. Противник подтянул уже до 1.000 танков, из них около 500 в районе Смоленска – Починок... Противник сосредоточил на московском направлении до 80 дивизий».
     Учитывая важность сведений, полученных в результате допроса пленного лётчика, в войска, оборонявшие Москву, было направлено указание: отправлять всех захваченных в плен немецких офицеров в Разведывательное управление Генерального штаба.
     Сведения, полученные в середине сентября в результате допросов немецкого лётчика, подтверждались донесениями разведывательных групп, действовавших в тылу противника, а также радиоразведкой.
     В период нарастания угрозы на Московском направлении активно действовали силы оперативной агентурной разведки. Главными задачами сил оперативной разведки были: вскрытие состава группы армий «Центр», выявление сроков и направлений главного удара, установление районов развёртывания соединений и частей немецких войск, вскрытие аэродромов, посадочных площадок, мест сосредоточения и путей переброски резервов, установление дислокации командных пунктов, определение степени проходимости местности.
     Решая эти и другие задачи, офицеры оперативной разведки привлекались к проведению диверсионных актов в тылу противника, уничтожению узлов связи, командных пунктов. Такие акции дезорганизовывали управление войсками противника, нарушали ритм работы тыловых частей. Одновременно, учитывая суровые климатические условия в Подмосковье, разведчики-диверсанты поджигали дома в населённых пунктах, захваченных противником.
     К началу Московской битвы ценой значительных усилий командованию Западного и других фронтов удалось укомплектовать разведывательные отделы штабов армий, что позволило в период обороны Москвы и в ходе начавшегося контрнаступления войск Красной Армии забросить в тыл противника более 70 разведывательно-диверсионных отрядов и групп общей численностью около 1.200 человек.
     Некоторые группы направлялись в тыл противника по два – три раза. Всего за период Московской битвы разведгруппы только войсковой части, которой командовал майор А. Спрогис, совершили 89 выходов в тыл противника. В числе разведчиков были Зоя Космодемьянская и Вера Волошина, которые пали смертью храбрых в боях против захватчиков.
     Исключительно смело действовала в Московской битве разведчица Елена Фёдоровна Колесова. Учитель по образованию (Елена в 1939 году окончила 2-е Московское педагогическое училище), Колесова была отобрана для прохождения службы в военной разведке, прошла подготовку, стала командиром диверсионной группы партизанского отряда специального назначения, который отличился в боях против немцев в Московской битве. С 1 мая по 11 сентября 1942 года разведгруппа Елены Колесовой уничтожила мост, 4 эшелона противника, 3 автомашины, разгромила 6 немецких гарнизонов. В бою в районе деревни Выдрица Крупского района отважная разведчица погибла. Звание Героя Советского Союза Елене Колесовой было присвоено в 1944 году (посмертно).
     В начале 1942 года майор Спрогис, подводя итоги боевой деятельности личного состава в период обороны Москвы и контрнаступления советских войск, докладывал командующему Западным фронтом генералу армии Г.К. Жукову: «...С 15 августа по 31 декабря 1941 года уничтожено немецких солдат и офицеров – 3.500, предателей – 36, цистерн с горючим – 134, танков – 14, выведено из окружения 1.500 бойцов и командиров Красной Армии...».
     В период уже начавшейся битвы за Москву Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение, в соответствии с которым 17 октября был образован Калининский фронт. Начальником разведотдела штаба фронта был назначен полковник Е.В. Алёшин. Агентурное отделение разведывательного отдела этого фронта удалось укомплектовать только к 23 ноября. Причина та же – не хватало подготовленных офицеров-разведчиков.
     Разведотдел ускоренно готовил разведчиков для действий в тылу противника. К концу ноября в тыл противника было заброшено 11 агентов-маршрутников. Они, к сожалению, действовали как русские партизаны в 1812 году в период Отечественной войны против наполеоновских войск. Маршрутники переходили линию фронта, собирали сведения о противнике и затем, вновь переходя линию фронта, возвращались на свою территорию. Многие погибли во время преодоления нейтральной полосы. Другие приносили в разведотдел сведения, которые уже устаревали, так как обстановка на фронте динамично менялась. Разведотделом штаба фронта в тыл противника было направлено около 150 разведчиков. Из них 45 человек так и не смогли преодолеть линию фронта, судьба более 70 маршрутников осталась неизвестной. Судя по архивным документам, только 31 разведчик выполнил задание.
     Переброска разведчиков в тыл противника пешим порядком осуществлялась разведотделом штаба не только Калининского фронта, но и Резервного и Брянского фронтов. Происходило это потому, что военная разведка в период Московской битвы не располагала самолётами, которые могли бы выполнять подобные задачи. Судя по воспоминаниям ветерана военной разведки, начальника отделения разведывательного отдела штаба 10-й армии полковника В. Никольского, разведчики только в отдельных случаях перебрасывались в тыл противника воздушным путём на самолётах типа Ли-2. Это случалось редко. Большинство из них перебрасывались в кассетах санитарных самолётов, бомболюках бомбардировщиков или даже на крыльях самолётов По-2 и У-2. Разведчики ложились на крыло самолёта, держались за специально сделанную петлю или скобу, пролетали в таком положении 100—150 км за линию фронта и по сигналу лётчика бросались, как правило, в ночную бездну. Далеко не все из них благополучно приземлялись и выполняли задания. Считалось, что 15 процентов десантников из-за недостаточной подготовки лётчиков и слабой воздушно-десантной подготовки самих разведчиков получали серьёзные травмы и увечья. На практике процент выхода из строя разведчиков в результате этих цирковых перелётов и трюков был значительно большим. И только высокий моральный дух, ненависть к врагу позволили уцелевшим разведчикам выполнять задачи по сбору сведений о противнике и проводить в его тылу диверсионные акты.
     На втором этапе Московской битвы, когда силы Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов перешли в контрнаступление, военные разведчики не только добывали сведения о передвижении войск противника, системе его спешно создававшихся оборонительных сооружений, но и продолжали устраивать диверсии в его тылу. В одном из архивных документов Западного фронта говорится, что в тыл к немцам «...была направлена 71 диверсионная группа, общей численностью 1.194 человека». В документах разведывательного отдела Калининского фронта на завершающем этапе Московской битвы отмечалось, что разведчики должны были «...путём резкой активизации диверсий сократить до минимума перевозки войск и грузов противника по важным магистралям, и особенно на Смоленском направлении, с тем чтобы помочь передовым частям, перешедшим в наступление на этом участке фронта...»
     В результате ноябрьского наступления на Москву немцам удалось за 20 дней ожесточённых боёв продвинуться вперёд северо-западнее Москвы на 80—120 км. Юго-западнее Москвы противник продвинулся на 40—90 км. Однако это продвижение стоило противнику огромных потерь в людях и технике. Только за ноябрь на Московском направлении немцы потеряли 73.782 человека убитыми, свыше 100.000 ранеными и обмороженными, 1.258 танков, 772 орудия и миномёта, 628 пулемётов, 5.000 автомашин. Часть этих потерь стала результатом деятельности в тылу противника разведывательно-диверсионных групп Разведуправления и разведывательных отделов штабов фронтов, оборонявших Москву.
     В период немецкого наступления для добывания сведений о противнике разведчики были вынуждены использовать все имевшиеся в их распоряжении возможности. В связи с тем что штатных возможностей явно не хватало, приходилось прибегать к помощи подростков и женщин. Заместитель командира группы отряда особого назначения № 1 разведывательного отдела штаба Западного фронта младший лейтенант Я.А. Сёмкин привлекал для решения разведывательных задач местных подростков. Некоторые из них действовали вполне успешно, ежедневно преодолевая большие расстояния, проникая в тыл противника и с риском для жизни собирая сведения разведывательного характера. В боях в районе деревни Кочнево, например, отличился пятнадцатилетний парень Иван Тростиков. Он неоднократно бывал в районах расположения войск противника и добывал ценные сведения.
     К разведывательно-диверсионной деятельности наряду с мужчинами привлекались и женщины. Начиная с октября 1941 года разведотделы штабов фронтов стали создавать женские разведывательные группы численностью 10—12 человек, которые выполняли и диверсионные задачи. Успешно действовали в тылу противника разведгруппы, которыми командовали Е. Колесова, Е. Пожарская, В. Степанова и другие разведчицы.
     Усилиями зарубежной, оперативной и войсковой разведки удалось установить сосредоточение ударных группировок противника на флангах Западного фронта. В результате было правильно определено направление главных ударов врага. Ударному кулаку противника Ставка ВГК противопоставила глубоко эшелонированную оборону, оснащённую достаточным количеством противотанковых и инженерных средств. На самых опасных направлениях были сосредоточены основные танковые силы фронтов, оборонявших Москву.
     В ходе Московской битвы отличилась и военная радиоразведка. В её составе были 474-й и 480-й дивизионы, 151-я отдельная радиостанция ОСНАЗ Западного фронта и 374-й дивизион Брянского фронта. В октябре 1941 года из Ташкента в Москву был переброшен радиодивизион ОСНАЗ № 490. Личный состав подразделений радиоразведки успешно выполнял задачи по сбору сведений о противнике. В сентябре 1941 года на основе донесений радиоразведчиков был сделан доклад о развёртывании трёх группировок немецких войск, готовящихся к наступлению на Москву. Части и подразделения одной из группировок располагались в районе Бобруйска, Мглина, Унечи, танковые войска – в районе Шостки.
     Во вторую группировку входили 9-я армия со штабом в г. Велиже, что в Смоленской области, и 3-я танковая группа, сосредоточенная в районе Духовщины и Андреаполя.
     В районе Смоленска, Рославля, Починка, Монастырщины был вскрыт состав третьей группировки.
     На основе этих данных командование Западного фронта 25 сентября 1941 года направило в Ставку ВГК первое донесение, а 26 сентября – второе с указанием конкретных районов сосредоточения войск противника. Главную роль в выявлении подготовившихся к наступлению сил противника сыграла радиоразведка Западного фронта.
     Радиоразведке удалось установить и первые признаки непосредственной подготовки немецких войск к наступлению. 28 сентября радиоразведчики вскрыли дислокацию немецких аэродромов в Духовщине, Смоленске, Климовичах, Унече. В последний день сентября «слухачи» Западного фронта зафиксировали возрастающую активность разведывательной и бомбардировочной авиации противника.
     1 октября удалось установить наращивание немецкой авиации на аэродромах в Могилёве, Смоленске и Жлобине.
     Наступление немецких войск по плану операции «Тайфун» началось 30 сентября на брянском и 2 октября на вяземском направлениях. В тот же день 2 октября радиоразведчикам удалось установить, что группировка противника, действующая из района Шостки, наступает в направлении Орла, а подвижные части гитлеровцев уже достигли железнодорожной линии Навля – Льгов. Через два дня удалось установить направления главных ударов 9-й армии и 3-й танковой группы. 5 сентября радиоразведка доложила: войска противника движутся в направлении Гжатска и Ржева.
     В октябре 1941 года части ОСНАЗ Западного фронта начали регулярный радиоперехват открытых переговоров пехотных и танковых частей 3-й и 4-й танковых групп, 4-й и 9-й полевых армий группы «Центр», принимавших участие в операции «Тайфун». Радисты дивизионов ОСНАЗ 14 октября выявили в составе 4-й немецкой армии соединение, которое прежде действовало на Ленинградском фронте и входило в состав 18-й армии вермахта. Стало ясно, что у противника не хватает резервов и он вынужден перебрасывать боеготовые части с Ленинградского направления.
     В ноябре 1941 года перед радиоразведкой была поставлена задача: вскрыть группировку войск противника и разгадать его новые замыслы. Выполняя эту задачу, радиоразведка выявила ударные группировки 2-й танковой армии в районе Тулы, 4-й армии южнее Наро-Фоминска, 40-го и 46-го мехкорпусов, объединённых в 4-ю танковую группу в районе Гжатска, 3-ю танковую группу северо-западнее Волоколамска, 9-ю армию и 41-й механизированный корпус противника западнее Калинина.
     13 ноября радиоразведчики частей ОСНАЗ перехватили радиограмму штаба танковой дивизии, расквартированной в районе Ясной Поляны. Штаб дивизии сообщал о том, что соединение начнёт наступление утром 14 ноября. На основе этого радиоперехвата военный совет Западного фронта своевременно предупредил войска о готовившемся ударе немцев.
     В ходе немецкого наступления радиоразведчики добывали и другие ценные сведения о противнике, раскрывали его замыслы. 26 ноября, например, части ОСНАЗ доложили о намерении противника обойти Истру с юга, 3 декабря – о задаче, поставленной 2-й танковой дивизии, достичь Алабушева, что в 20 км от Солнечногорска, 6 декабря были получены сведения о планах немцев выйти на рубеж канала Москва – Волга.
     В первых числах декабря радиоразведчики добыли сведения о том, что силы противника на исходе, резервы исчерпаны и наступление приостановлено. Это был критический момент Московской битвы. Установив, что войска противника понесли большие потери в живой силе и технике, что у него иссякают резервы оружия, боеприпасов и горючего, советское командование приняло решение о переходе в контрнаступление.
     По мнению ветерана военной разведки генерал-лейтенанта П.С. Шмырёва, одного из авторитетных специалистов в этой области, заслуга радиоразведки в разгроме немцев в Московской битве состояла в том, что она совместно с другими видами разведки вскрыла создание немецким командованием ударных группировок, изготовившихся к наступлению на Москву, активно вела разведку противника в ходе его наступления и своевременно выявила достоверные признаки ослабления его наступательной активности.
     Так же считал и бывший начальник разведывательного отдела Западного фронта генерал-майор Т.Ф. Корнеев.
     К первым числам декабря германским войскам был нанесён большой урон. Коммуникации противника растянулись более чем на тысячу километров и находились под постоянными ударами разведывательно-диверсионных отрядов военной разведки и партизан, которые своими героическими действиями срывали снабжение войск противника, работу его тыловых органов.
     В декабре 1941 года войска Красной Армии перешли в контрнаступление. В этот период план «Z», введённый в Разведывательном управлении Генштаба Красной Армии на случай оккупации советской столицы немецкими войсками, был отменён.
     Когда советские войска перешли в контрнаступление, командование военной разведки приложило максимум усилий, чтобы обеспечить Ставку ВГК сведениями, необходимыми для обеспечения действий войск Красной Армии, начавших контрнаступление. В тылу противника в этот период также активно действовали разведывательно-диверсионные отряды, которые наносили внезапные удары по отступавшему врагу.
     В ходе контрнаступления советских войск радиоразведка продолжала добывать ценные сведения о противнике. Сотрудники РУ ГШ КА, эвакуированные в Куйбышев, возвратились в столицу. Начальник военной разведки подписал приказ, в соответствии с которым всему личному составу управления предписывалось 25 января 1942 года приступить к исполнению своих служебных обязанностей в Москве.
     На протяжении всей Московской битвы в тылу противника успешно действовали разведывательные и разведывательно-диверсионные отряды и группы «Огонь», «Ястреб», «Абрам», «Игорь», «Профессор», «Бравый», «Рябчик», «Смелый» и другие. Разведчики добывали сведения о противнике, которые позволяли командующим фронтами своевременно принимать правильные решения, усиливать оборону на опасных направлених, наносить по противнику неожиданные удары.
     Результаты деятельности военной разведки в ходе битвы за Москву получили положительную оценку советских военачальников. В частности, генерал-полковник С.М. Штеменко писал: «...В период битвы за Москву мы знали, например, о противнике достаточно много, чтобы точно определить замысел, характер и направления его действий. Нам была известна степень напряжения сил немецко-фашистских войск на всём фронте их наступления. Поэтому советское Верховное Главнокомандование приняло решение на переход в контрнаступление под Москвой в наиболее подходящий для этого момент...»
     Командование РУ ГШ КА тоже проанализировало деятельность разведки в период битвы за Москву. Оценки были серьёзными и требовали принятия неотложных мер по улучшению деятельности всех разведывательных структур РУ ГШ КА. Эти оценки и предложения были изложены комиссаром РУ ГШ КА генерал-лейтенантом И.И. Ильичёвым 31 января 1942 года в докладной записке в Государственный Комитет Обороны.
     В записке И.И. Ильичёва отмечалось, что «...организационная структура военной разведки не приведена в соответствие с условиями войны и является тормозом в разведывательной работе», на протяжении начального периода войны не было начальника Разведуправления, а также руководителя, возглавлявшего агентурную работу.
     Серьёзной критике был подвергнут Генеральный штаб, который «...не руководил работой Разведуправления». Ильичёв просил немедленно назначить начальника военной разведки, обязать Генштаб конкретно руководить разведкой или же возложить общее руководство Разведуправлением на одного из заместителей наркома обороны.
     В докладной записке генерал-лейтенанта И.И. Ильичёва также отмечалось, что материальная база Разведуправления слаба, нет самолётов, нужной экипировки, не хватает продовольствия. Ильичёв предложил ввести новые штаты Разведуправления, реформировать структуру военной разведки и изложил предложения по улучшению материального обеспечения её оперативной деятельности.
     В Государственном Комитете Обороны с этими замечаниями согласились. Было признано, что структура РУ ГШ КА действительно не в полной мере соответствует требованиям войны. Поэтому 16 февраля 1942 года приказом НКО СССР № 0033 Разведывательное управление ГШ КА было преобразовано в Главное разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии (ГРУ ГШ КА). Начальником ГРУ ГШ КА и заместителем начальника Генерального штаба по разведке был назначен генерал-майор А.П. Панфилов. В организационной структуре ГРУ ГШ КА были созданы два управления (агентурное и информационное) и несколько отделов.
     Нововведения коснулись и сил оперативной разведки. В мае 1942 года были введены в действие новые штаты разведывательных отделов штабов фронтов (штаты военного времени), при каждом разведотделе штаба фронта в обязательном порядке создавалась школа для подготовки агентурных разведчиков и диверсантов.
     Было намечено улучшение материального обеспечения военной разведки, поставлены конкретные задачи по оснащению её сил средствами агентурной радиосвязи и транспортной авиацией, определены меры по повышению качества подготовки кадров военной разведки. ГРУ ГШ сосредоточило в своих руках руководство стратегической, оперативной и тактической разведкой.
     В Центре были намечены конкретные мероприятия по восстановлению связи с ценными источниками зарубежной разведки, контакты с которыми были потеряны в первые месяцы Великой Отечественной войны. В ряд стран фашистского блока были направлены курьеры для восстановления связи с источниками. В ходе разработки планов восстановления потерянной связи с ценными источниками были допущены ошибки, которые в 1942 году привели к крупным провалам в агентурной сети военной разведки в ряде стран Западной Европы. Всё это сказалось на общих результатах информационно-разведывательной деятельности Центра зарубежных резидентур. В этих условиях нужны были новые решения Ставки ВГК и командования Красной Армии, основанные на опыте разведывательной деятельности в военных условиях. Продолжавшийся поиск оптимальной организационной структуры центрального аппарата военной разведки отрицательно сказывался на деятельности её добывающих и обрабатывающих структур.
     Совершенствуя свою организационную структуру, используя любые возможности, военная разведка, опережая «Тайфун», добывала достоверные сведения о противнике, что явилось одним из условий разгрома немецких войск в Московской битве, которая длилась 203 дня. Эти дни стали трудным испытанием для военной разведки, серьёзной проверкой её способности и возможности решать разведывательные задачи в условиях ведения оборонительных действий и контрнаступления.
     Важным положительным моментом в деятельности военной разведки в период Московской битвы было налаживание тесного взаимодействия Генерального штаба с Разведывательным управлением. Командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков так оценил это взаимодействие: «...хорошо организованная разведка и всесторонний анализ обстановки позволили Генштабу и командованию Западного фронта своевременно вскрыть замысел врага на новое наступление».
     В целом военная разведка в период Московской битвы действовала в исключительно трудных условиях. Созданные в предвоенные годы и не пострадавшие в период репрессий резидентуры зарубежной разведки – «Дора», «Омега», «Рамзай» и другие – добывали для Верховного Командования ценные сведения о противнике. Благодаря активной деятельности зарубежных резидентур, разведывательных отделов штабов фронтов, оборонявших Москву, войсковой и радиоразведке, планы противника были заблаговременно вскрыты, выявлены его группировки, направления главных ударов, определены резервы. Достоверные, полные и своевременно добытые сведения о противнике позволили Ставке Верховного Главнокомандования разработать детальный план обороны Москвы, создать резервы и в самый критический этап сражения перейти в контрнаступление, которое позволило нанести германским войскам, рвавшимся к Москве, первое крупное поражение.
     На снимках: Шандор Радо («Дора») - руководитель резидентуры советской военной разведки в Швейцарии; полковник Сергеев Лев Александрович; полковник ЛеонтьевКонстантин Борисович; подполковник Полякова Мария Иосифовна; Рихард Зорге.