К СТЫДУ своему, актёра, певца Игоря Растеряева я открыл для себя буквально на днях. Причём совершенно случайно. Блуждая по Интернету, вдруг наткнулся на видеозапись доселе мне неведомого рок-фестиваля, проходившего в июле прошлого года в Тверской области, от названия которого веет чем-то зловещим – «Нашествие». И в самом деле: циклопических размеров сценическая конструкция, смонтированная в чистом поле, где яблоку не упасть из-за огромной – 173 тысячи человек! – кричащей и размахивающей флагами толпы. В основном молодёжи. Классикой, как и фольклором, тут, понятно, и не пахло.
     Для меня, представляющего «отживающее» поколение, что рок, что поп, что рэп – всё это не моё. Готов был уже пойти и дальше блуждать по сайтам в поисках чего-нибудь подходящего, но что-то задержало меня. Этим «чем-то» оказался паренёк в джинсах и чёрной футболке. Взгромоздившись, словно скворец на жёрдочку, посередине сцены на высоченную стремянку, он лихо наигрывал на гармошке-двухрядке бесхитростную мелодию типа «любо, братцы, любо» и самозабвенно пел. Похоже, что-то собственного сочинения...
     Поначалу слушал его вполуха, ухватывая лишь отдельные фразы...
     Пел паренёк про каких-то комбайнёров, «о которых совсем не поют, не снимают про них сериалов: ведь они не в формате каналов, и не пишет о них Интернет, их совсем вроде как бы и нет... в суши-барах они не бывают и в соляриях не загорают... зато каждый был в армии родной, и никто из них не отмазался, будто где-то там у него геморрой... о них не мечтают гламурные дуры... у них нет дорогой гарнитуры, наплевать им на эмо-культуру... не сидят они «ВКонтактах», онлайнах, они вкалывают на комбайнах... и пока такие парни в стране есть у нас, никогда, отребье натовское, не возьмёте нас...»
     Постепенно любопытство – что же это всё-таки за песня? – стало брать верх. Дальше больше... Чтобы разобраться, пришлось вернуться к началу. Тогда и услышал имя барда-гармониста – Игорь Растеряев. Теперь слушал его уже в полное ухо и первое, что подумал: паренёк с гармошкой, этим общепризнанным символом деревни, не иначе как труженик аграрного сектора. Будь он горожанином, откуда ему знать такие тонкости, например, как его герой «сел на «Ниву»-Ростсельмаш», Дон-500, Т-150,/ Покормил перед этим поросят/ И пошёл зябь пахать, молотить ячмень./ Будет долгим, долгим, долгим твой рабочий день,/ Но зато ты знаешь каждый винтик в тракторе внутри,/ Получая за работу в месяц тысячи три...»
     Преподносил своё творение паренёк, прямо скажу, мастерски. Даже в таком далёком от стихотворного совершенства тексте при пении он расставлял логические ударения и выделял голосом главные смысловые места так, что фразы, навскидку показавшиеся бессвязными, при более внимательном вслушивании в них воспринимались как цельная остросоциальная баллада о незавидной участи, что постигла наших хлеборобов, некогда кормивших всю огромную страну. Не обошёл бард молчанием и самую горькую российскую беду: не забыв накормить поросят, растеряевский герой, однако, не сядет за рычаги ДТ или штурвал «Нивы» без стакана «С2Н5ОН».
     По тому, как публика подпевала барду, было видно, что для неё песня не нова. Лишь мне, уткнувшемуся сейчас в ноутбук, пока ещё было неведомо, как, записав однажды на мобильный телефон песню о комбайнёрах и выложив её в Интернет, Игорь наутро проснулся знаменитым: за первые двое суток 300 тысяч просмотров. «Я жил привычной жизнью, и вдруг до меня стали доходить слухи о каких-то рейтингах, шумихе вокруг моей песни. Поначалу я даже не поверил», – признаётся автор хита. Значит, не один он болеет за Россию.
     ...И вот стоило смолкнуть заключительному аккорду после строк: «...Эта песня посвящается всем сельским пацанам, волгоградским комбайнёрам, трактористам, пастухам. Слава вам!» – как волны скандирующего людского моря покатились от горизонта до самой сцены, не отпуская с неё барда-гармониста.
     И тот продолжил петь. Только одной этой антигламурной песни про комбайнёров хватило, чтобы узреть в «первом парне на деревне» с его подругой-гармошкой не просто одарённого молодого человека с зорким глазом и сформировавшейся гражданской позицией, но и профессионала.
     Подумалось: а проскочи я мимо него в Интернете – и как знать, состоялась бы когда-нибудь хотя бы вот такая – виртуальная встреча с ним. Ведь сегодня Растеряев, как и его герои-комбайнёры, по-прежнему остаётся «не в формате каналов». Интернет же есть далеко не у всех. И прежде всего его нет у тех, о ком и для кого поёт бард-гармонист. Концерты же в клубах, альбомы – сколько их ни будь – разве они могут состязаться с ТВ?
     ТАК откуда же он, Игорь Растеряев? Оказалось, вовсе не от сохи. Родился 10 августа 1980 года в Ленинграде. Учился уже в санкт-петербургских школах –189-й и 558-й. Затем Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства, по окончании её – актёр музыкально-драматического театра «Буфф». Занят в добром десятке спектаклей. Снимался в кино. В фильме «22 июня. Роковые решения» сыграл главного труженика войны – красноармейца.
     Так вот, если Игорь не от сохи, то уж от земли – это точно. «По семейному преданию, мы этнические донские казаки с Верхних Юртов: станица Раздорская на реке Медведице, хутор Растеряев, – рассказывает он о свой родословной. – Мне ещё в детстве отец говорил, что когда-то в хутор наших далёких предков приехал на ПМЖ, как бы сегодня сказали, поп, и хутор стали называть Поповским. Повзрослев, я решил докопаться до корней. Посылал запросы в архивы Волгограда, Ростова-на-Дону, Москвы. Наконец вышел на московского историка Сергея Корягина, который занимается историей донского казачества. У него оказалась карта конца XXVII – начала XIX века, где чёрным по белому написано: «хутор Растеряев». Семейное предание подтвердилось! Карту сфотографировали, размножили. Я разослал её родне. На месте нашего хутора мы поставили дубовый крест. Папаша на нём выжег: «Здесь стоял хутор Поповский, до XIX века называвшийся Растеряев». Двоюродный дядька из Калача-на-Дону, узнав о нашей акции, на следующее лето сварил и привёз новый крест – металлический. Съехалось много людей. Этот крест установили с другой стороны хутора, закрепили его бетоном, куда замуровали бутылку с обращением к потомкам».
     Выходит, сейчас у Игоря две малые родины. Первая – Санкт-Петербург, где родился и где на центральной аллее Пискарёвского кладбища лежит умерший в блокаду прадед по материнской линии, вторая – станица Михайловская (теперь это город Михайловка Волгоградской области), откуда проросли корни рода казаков Растеряевых. Так вот она откуда, его «Казачья песня».
     О песнях Игоря Растеряева можно сказать, что они у него с философским стержнем. Даже та – про комбайнёров: беспощадная, ироничная до сарказма настолько, что затрудняешься сказать, чего в ней больше – безобидного юмора или безжалостной сатиры.
     Но есть у него и песня-реквием – об искренности живущих перед памятью о павших. Называется она – «Георгиевская ленточка». Сюжет её таков: весна, май; ленинградская электричка; напротив сидит девочка лет десяти с георгиевской ленточкой в косичке. Сейчас это вошло в моду – вплетать чёрно-оранжевые ленточки в косы, цеплять их на автомобильные антенны, в качестве дополнительного аксессуара привязывать к дамским сумкам, очень красиво георгиевская ленточка смотрится в сочетании с брошью. И всё это, когда рядом «расчудесный уголок – не леса, а сказка./Наступил на бугорок – глядь, а это каска,/ Чуть копнул – и вот тебе котелок да ложка,/ А над этим надо всем – ягода морошка...»
     «Как много ложного мы слышим в дни побед, – размышляет далее бард. – Но только этой патоке с елеем/ Не очень верят те, кто в десять лет/ Питался в основном столярным клеем./ Я еду в поезде, смотрю на всё подряд:/ В окно, на девочку с прекрасными глазами./ А за окном солдатики лежат/ И прорастают новыми лесами».