ЭТИМ объяснением в любви открывается песня, успевшая стать народной. А приведённые строки смело можно взять эпиграфом ко всей жизни и творчеству их автора, народного артиста России Михаила Ножкина, который своими стихами и музыкой, своим сценическим и экранным искусством отстаивает занятую им ещё в молодости гражданскую позицию.
     Трудно представить, что Михаилу Ивановичу, поэту, киноактёру, композитору, артисту эстрады, общественному деятелю – уже 75. Но люди старшего поколения и прежде всего взрослевшие вместе с ним его ровесники помнят его и другим – молодым, озорным.
     1962 год – первый «Голубой огонёк» и первый его ведущий Михаил Ножкин, никак не вписывающийся в укоренившийся стандарт статичного и строгого распорядителя телевечеров. Он весь искрится остротами, читает собственные написанные «по случаю» стихи, поёт, выбивает чечётку. Да как! Помимо таланта сказалась, видимо, и выучка Театральной студии эстрадных искусств Московского государственного Театра эстрады, которую он окончил, имея за плечами строительный техникум и участие в качестве прораба в возведении в Черёмушках двух жилых корпусов.
     В 60-е годы Михаил Ножкин был одним из самых популярных артистов эстрады. Он выступает на ведущих концертных площадках столицы. «Я был совсем мальчишкой. Помню, как пел о тёте Нюше и о сталеварах. И вдруг зал встаёт, а в зале – уважаемые люди, академики, профессора. Это было трогательно до слёз и очень важно для меня. Значит, они думают так же, как и я».
     Как он думали не только те, кто слушал его в Колонном зале, в Доме литераторов, ЦДРИ. В то время Ножкин пишет много остросатирических песен, которые, по выражению самого автора, «тайком пела вся компартия и не прячась – все подворотни».
     Но куда больше шума наделал сольный спектакль Ножкина «Шут с тобой», за что его автор и исполнитель вынужден был оставить Театр эстрады по собственному желанию... начальства. Этот факт Западом не остался не отмеченным. Известный журнал «Тайм» в заметке «Музыкальные диссиденты Советского Союза» в один ряд с Александром Галичем, Владимиром Высоцким поставил и Михаила Ножкина.
     Сам же Михаил Иванович себя к диссидентам никогда не причислял: «Наоборот, я всегда воевал с этими негодяями, но не со страной и не с народом. А мерзавцев хватало и тогда, не меньше их и сейчас. Как тут не вспомнить Некрасова: «Были времена в России тяжелее, подлее не было». Сегодня произошла подмена ценностей. Но Россия будет подниматься, уже потихоньку начала».
     КИНОДЕБЮТ Ножкина состоялся в 1966 году, когда он снялся в «Новогоднем телевизионном мюзикле», где у него была сквозная роль тренера по моржизму. Написал куплеты, из-за которых фильм чуть не закрыли: «В ХХ веке мы шагаем в ногу с модой,/ О вкусах спорим до утра./ У женщин юбки всё короче с каждым годом./ Ура, товарищи, ура!»
     Год спустя режиссер Вениамин Дорман приглашает Михаила Ножкина на роль Павла Синицына («Бекаса») в «Ошибке резидента» и «Судьбе резидента». Этот фильм принёс ему всесоюзную телевизионную славу.
     Затем следуют два более чем лестные предложения – от Юрия Озерова, снимавшего киноэпопею «Освобождение», и от Михаила Ордынского, готовившегося экранизировать «Хождение по мукам» Алексея Толстого.
     Военную песню – и военную музыку вообще – Ножкин считает документами исторической правды, в качестве эталона называя «Прощание славянки» В. Агапкина, «Священную войну» А. Александрова и «Тёмную ночь» Н. Богословского и В. Агатова. Имея перед собой такие эталоны, Ножкин довольно быстро написал для «Освобождения» звучащую в его исполнении песню «Последний бой», сейчас, можно сказать, стоящую рядом с ними.
     Этой песни не было в сценарии. Однажды к Ножкину подошли Юрий Озеров, Игорь Слабневич, Александр Мягков. Это были не просто режиссер, оператор и художник. Каждый из них прошёл всю войну: первый – в артиллерии, второй – дважды горел в танке, третий пол-Европы пропахал в пехоте. «Нужна песня!»
     «Последний бой» Ножкина попадает в самую точку. Во многом благодаря и личному опыту автора. Его военное детство прошло в Москве в Яузской больнице, где работали его дед и мать: «Я видел войну в лицо, потому что с передовой привозили раненых, перебитых, переломанных. Но самое страшное испытание перенесла наша семья, когда я то ли потерял хлебные карточки, то ли у меня их украли».
     Человек в погонах – этот образ для Ножкина стал не просто привычным: «Рощина, который в своих «хождениях по мукам» нашёл место в жизни, я люблю и разделяю его убеждения. Это классический герой на все времена». А за картину «Одиночное плавание», вышедшую на экран в 1985 году, Ножкина спустя 20 лет в журнале «Плейбой» назвали русским Рэмбо, включив в число киноактёров – «десяти главных спасителей мира». В этом списке он следует за Шоном Коннери и Брюсом Уиллисом.
     ПОДВЕСТИ итог под заметками о замечательном художнике хочется его же строками: «И как заповедь самая главная/ Две святыни в душе у меня:/ Это мать моя, Родина славная,/ И народ мой, большая родня».