Известно, что мобильные комплексы в РВСН появились не сразу. Первоначально наши ракеты были стационарными. Однако точность американских «изделий» постепенно повышалась. Вероятность того, что советские ракеты будут стартовать после нанесения противником ядерного удара в случае военного конфликта с применением ядерного оружия, становилась всё выше и выше. А вот Договор ОСВ-1 существенно ограничивал возможности стационарной группировки, поскольку запрещал строительство и переоборудование шахт для ракет лёгкого класса в шахты для ракет тяжёлого класса. Потому-то в РВСН и появились мобильные ракетоносцы. Их живучесть обеспечивалась не строительством высокозащищённых укрытий, а свободным местоположением пусковых, когда будет принято решение о нанесении удара. Многотонные МАЗы способны рассредоточиться на маршрутах боевого патрулирования, укрытых густыми лесами. Для развёртывания ПГРК используются огромные территории. Не секрет, что позиционные районы ракетных дивизий сопоставимы с площадью некоторых европейских стран... Однако появление в составе РВСН стотонных мобильных комплексов поначалу создало одну острую проблему – преодоление водных преград. Таких средств, которые могли бы переправить их через глубоководные реки, не было ни в одной армии мира. Грузоподъёмность находившегося на вооружении СССР понтонно-мостового парка не превышала 60 тонн.
     Решение этой задачи легло на плечи начальника инженерной службы РВСН тогда ещё полковника Владимира Спиридонова. В идею увеличения грузоподъёмности до 120 тонн был положен принцип уширения схемы сборки, то есть из двух речных звеньев собиралось одно уширенное, без двух крайних понтонов (так называемая «полуторная» схема). Предстояли испытания, и их провели через несколько лет. На бумаге всё было рассчитано до мелочей, да вот только как техника поведёт себя на практике? В ночь на 22 июня 1983 года, при полном затемнении, было проведено исследовательское тактико-специальное учение. Ракетный полк в полном боевом составе последовательно преодолел приток реки Припять по понтонному мосту, а саму реку – на батальонном пароме грузоподъёмностью 650 тонн.
     Вся ответственность за результаты учения в случае их неуспеха (если бы что-то произошло с агрегатами ракетного комплекса) целиком лежала на генерал-майоре Спиридонове. Он пошёл на риск, полностью доверяя расчётам военных ученых, несмотря на отказ некоторых представителей промышленности визировать результаты войсковых испытаний уже доработанного понтонного парка. Рисковал и главнокомандующий РВСН главный маршал артиллерии Владимир Толубко. В случае аварии на пусковой установке с ядерным оружием последствия для себя он представлял очень хорошо и понимал, что никто не посмотрит его былые заслуги...
     Так впервые в мире «стратеги» перебросили ракетный полк СПУ на паромах через реку Припять с шириной на участке переправы 350 метров. 120-метровый паром, весивший 200 тонн, нёс на себе нагрузку втрое больше.
     – Командир отдельного понтонно-мостового батальона подполковник Василий Щербань осуществлял переправу и руководил действиями подчинённых понтонёров, находясь выше всех, – рассказывает полковник в отставке Юрий Шляпин, – стоя на боеголовке впереди стоящей пусковой установки.
     Такое событие могло попасть во все существующие книги рекордов, но это был 1983 год, СССР, «железный занавес» и т.д. Учение прошло успешно. Выводы по результатам учения были положены в основу разработки руководства по организации преодоления водных преград полками СПУ, а также тактики действий, особенностей боевой подготовки ракетных полков и понтонно-мостовых батальонов. По результатам испытаний выявлены замечания, которые были учтены при доработке серийных образцов понтонно-мостового парка, который с 1985 года начал поступать на вооружение Ракетных войск.
     Ответственным этапом и проверкой на зрелость понтонёров-ракетчиков стало осуществление переправы ракетного полка через Неман (г. Лида) в стратегическом учении «Запад-84».
     Графиком переправы по мосту каждому дивизиону и подвижному командному пункту полка отводилось по 10 минут. Реально каждый дивизион переправлялся ещё быстрее. За переправой и выполнением графика следил главком РВСН. По окончании переправы он обратился к генерал-майору Спиридонову: «Владимир Иванович! Как вы оцениваете действия понтонного батальона?» Спиридонов, подумав несколько секунд, ответил: «Предлагаю оценку «хорошо». Главком сразу же среагировал: «Я не утверждаю. Ставлю «отлично»!»
     Вскоре внимание начальника инженерной службы РВСН переключилось на широкие водные преграды, какими были реки Обь, Енисей, Ангара. В июле 1986 года через реку Обь был переправлен ракетный дивизион со штатной техникой. Ширина реки в створе переправы – около 4 км, скорость течения более 1 метра в секунду!
     Где сложно применять понтоны, нужно искать другие технические решения. В 1978-1985 годах в РВСН были исследованы способы переправы ПГРК вброд и по льду. По инициативе Владимира Ивановича, ставшего впоследствии генерал-лейтенантом, такие опыты проводились в 1985 году на сибирских реках. Были испытаны установки для намораживания льда, с помощью которых была подтверждена возможность получения ледяного покрова необходимой толщины и возможность оборудования ледяной переправы для полков СПУ. В инженерной службе ещё многие годы будут с уважением произносить фамилию Спиридонова, понимая, сколь масштабным был его вклад в дело, которому он служил.