Боевики узнавали его по позывному «Барс» и боевому почерку, схожему с шамановским – жесткому и решительному.
     …О том, что в блокированной Алхан-Кале, где проходила спецоперация по проверке паспортного режима, находится полевой командир Бараев, узнали от брата убитого им главы Алхан-Юрта – чеченец умолял пропустить его поквитаться с кровником. Не теряя времени, Юдин вылетел в Алхан-Калу, где действовал один из его полковых батальонов. Ни комбата, ни начальника разведки полка на КНП не оказалось – преследовали Бараева, сумевшего, расстреляв наш блокпост, вырваться со своими людьми в соседнее Краснопартизанское. Чтобы сразу же взять руководство операцией на себя, Юдин вышел в эфир:
     - Я – «Барс». Кто меня слышит, ответьте!
     Это и предрешило развязку спецоперации. Услышав в эфире реакцию «духов» – «здесь «Барс», в плен брать не будут, уходим», начальник разведки понял, что они будут делать, и не ответил командиру полка, чтобы себя не выдать. После года войны планы боевиков читались яснее ясного: драпанут в самашкинский лес через Кулары – остальные выходы на ведущую к нему трассу «Кавказ» перекрыты. А искушать судьбу после того, как другой известный полевой командир, Сайдаев, угодив в лапы к «Барсу», остался в живых лишь благодаря участию в операции фээсбэшников, Бараев не станет. Все так и вышло – прождать в засаде разведчикам пришлось недолго.
     …В июле 1996-го, когда подполковник Юдин вывел свой 245-й полк из-под Шатоя в Ханкалу для последующей отправки домой, командующий группировкой Минобороны в Чечне генерал Шаманов, поблагодарив его за службу, попросил другого генерала – замкомандующего 22-й армией Колмакова, с которым они когда-то служили в одном полку, поучаствовать в его судьбе:
     - Как друга тебя прошу, Александр Петрович, не дай потеряться этому офицеру. На таких, как он, мы войну эту вытянули.
     Однако тремя годами позже Шаманов, по сути, сам приостановил карьерный рост Юдина. Когда в сентябре 1999-го 245-й полк вновь засобирался на войну, представление полковника Юдина на начальника штаба дивизии было уже в Москве.
     - Не жди, Сергей, приказа этого не будет, – вдруг сознался работавший в полку окружной кадровик, – потому что никто, кроме тебя, не заведет этот полк в Чечню. Но ты уже дважды там был, можешь отказаться.
     Через месяц, встретив в Моздоке Шаманова, крепко обнявшего его со словами «ну, наконец-то меня послушали!», Юдин все понял.
     - Не обижайся, Серега, – сказал Шаманов, – такая у нас с тобой судьба.
     В Чечню его полк пошел первым. Получая от Шаманова на улице без свидетелей боевую задачу на переход чеченской границы, Юдину казалось, что он никуда и не уезжал. Те же люди вокруг, те же горки, те же дороги. Но это была уже совсем другая война. По крайней мере в полосе наступления их Западной группировки. С боевиками больше не разговаривали, их давили. Пока армии снова не скажут «стоп», навалить как можно больше «душья» – в этом их с Шамановым взгляды так совпадали! Какие уж там обиды – полк наступал на главных направлениях Западной группировки, сыграв потом решающую роль и в штурме чеченской столицы. В уличных боях за площадь «Минутка», после которых главари бандформирований решили оставить Грозный, его бойцы в буквальном смысле рвали боевиков живьем. Во вторую кампанию 245-й пленных не брал...
     По «бегущим» шахидам
     Первый бой едва не стал для него и последним.
     Когда из Новых Атагов, восточнее которых находился их лагерь, донеслась стрельба, Юдин, начальник штаба бригады, сразу подумал на Косарева. Майор, отправившийся с разведвзводом на двух БМП проводить машины с хлебом через Аргун, в село заезжать был не должен, но с началом перестрелки связь с ним пропала. Все стало ясно, когда несущаяся на всех парах от Новых Атагов бээмпэшка зарулила прямо на ЦБУ. На броне — тело Косарева. Услышав от местных, что «духи» на выезде из села оборудовали свой блокпост под зеленым флагом, Косарев решил это проверить. Комбриг полковник Сергей Цыганков, несколько солдат из его охраны, Юдин и командир размещавшейся в их лагере роты спецназа — на БТР, и к селу. Не доехали метров сто. Разорвавшаяся почти над ними граната от РПГ смела всех с брони. Едва залегли в небольшом овраге, «духи» открыли сумасшедший огонь. Когда в спешке седлали БТР, спецназовец махнул на бегу своим, но те почему-то не тронулись с места. Проезжая наш блокпост, Юдин тоже рукой показал «за мной». В результате, не считая солдат, которые, впервые попав под пули, долго приходили в себя, оказались по сути втроем против банды…
     - Связь с базой есть? - отстреливаясь, спрашивает Юдин лежащего рядом перепуганного связиста и видит, что тот без радиостанции. - Где рация?! Вперед в БТР за рацией!
     Едва тот встает, пуля бьет в дерево, и ему в голову отлетает сучок. Кровь, он падает.
     - Тащи быстрей станцию, - опять кричит Юдин.
     Тут у них с Цыганковым заканчиваются патроны. Сбегавший к БТРу солдат возвращается с ящиком, в котором цинки с боеприпасами. Только не это! «Это ж мы с тобой, - говорит Цыганков, - два дурака приказ подписали, чтоб все боеприпасы в штатной укупорке». Опять к БТРу - за топором. БТР, кстати, молчит, не стреляет. Недавно попавший в охрану солдат не смог зарядить пулемет - взводный не успел научить. Ничего, разрубили цинки, разбросали упаковки с патронами, первый страх вроде прошел, отобьемся!
     Цыганков хватает «муху», бежит в сторону, падает в другой арык, и оттуда ба-бах - прямо в железнодорожный контейнер, из которого бил пулеметчик. Пока тот горит, прибегает назад: «Ну, сейчас стрелять меньше будут».
     «Душки» из-за контейнера по одному, пригнувшись, едва не на четвереньках, перебегают к соседнему дому. Но Юдин - кандидат в мастера спорта по пулевой стрельбе, причем в классе «бегущий кабан» - одного за другим валит всех троих короткими, по два-три патрона, очередями. «Где так «мочить» научился?» - поразился Цыганков.
     - Я - «Залив-08», - вышел наконец Юдин в эфир. - Кто меня слышит - ответьте.
     - Я - «Старец», - отозвался начальник артиллерии.
     - «Старец», здесь задница, помоги огнем…
     - Ты что? Ни в коем случае! - кричит Цыганков, - они ж по нам долбанут.
     Тут в эфир выходит командир танкового батальона майор Хохол. Увидев, что на окраине села бой, он, не дожидаясь команды, запрыгнув в танк, выехал на такую позицию, чтоб по боевикам можно было ударить сбоку, не зацепив своих.
     - На приеме Хохол! Помогаю!
     Кинжальным огнем танк сносит один за другим оба дома с боевиками. Словом, в итоге «духов» прижали крепко. Бой в общей сложности шел часа три. Двое раненых, Юдин с Цыганковым контужены. У танка боеприпасы кончились, «духи» уже не стреляют. Отходим!
     - «Старец», мочи!
     Едва вернулись в расположение, на черной «Ниве» с красным капотом примчался глава Новых Атагов Ризван Лорсаланов:
     - Что вы делаете? Я же друг бригады!
     - Какой ты друг?! Видишь, начальник разведки погиб! - Юдин показал Ризвану захваченные с блокпоста флаг с волком и автоматы с зелеными ленточками.
     От прилетевшего разбираться Шаманова свое участие в этом бою Юдин попытался скрыть - выезжать вдвоем с Цыганковым они не имели права. Выслушав, генерал улыбнулся:
     - А чего не добавляешь, что и ты там был? Ух, Серега, рисковый ты парень! Ты ж начштаба - мозги. Ну, комбриг шашку схватил, понимаю. Ты ж на ЦБУ сидеть должен.
     - Ну как, - отвечает Юдин, - я командира мог бросить?
     Странная война
     В Чечню подполковник Юдин приехал в октябре 1995-го. 166-я бригада, начальником штаба которой он был назначен, стояла между Шали и Новыми Атагами. Разобраться в происходящем поначалу было непросто: на фоне вялотекущих мирных переговоров постоянные провокации боевиков. В некоторые села, в то же Шали, например, войска вообще не входили, хотя все знали, что там жили боевики и даже известные полевые командиры. С одним из них - Русланом Алихаджиевым они с генералом Сергеем Макаровым даже ездили на переговоры. Говорили, он имел влияние на Басаева, у которого были наши пленные. Встреча старых знакомых - Алихаджиев служил прапорщиком в шалинском полку, когда им командовал Макаров, - была колоритной. Спрыгнули с БТРа, подходит обвешанный оружием Алихаджиев, отдает Макарову честь:
     - Здравия желаю!
     - А ты чего, Руслан, здесь делаешь? - отвечает Макаров.
     - Да я вот - командующий юго-восточным фронтом…
     - Какой ты командующий? Не посадил тебя тогда за недостачу на автомобильном складе, пожалел…
     Алихаджиев уверял, что договорится с Басаевым, но без оружия и охраны ехать отказался - как это он, мол, не при делах приедет на сходку с другим полевым командиром. Словом, странная какая-то шла война: хоть из села через блокпосты вооруженных боевиков не выпускали, в самом Шали их при этом почему-то не трогали. Глава села, еще один Алихаджиев - Шарип, при этом как-то был вхож даже в штаб группировки... Да и в самой Ханкале, казалось, победить хотели не все. Однажды, например, Алихаджиев, напросившись на обед, попытался всучить Цыганкову взятку - толстую пачку баксов, чтоб тот снял блокпост на трассе Грозный - Шали.
     - Ты что, Шарип, охренел? - обиделся Цыганков. - Я ж сюда воевать приехал.
     Может, и совпадение, но через неделю — звонок из штаба группировки:
     - Смотри на карту, Юдин, у тебя здесь блокпост есть? Сними его.
     - Письменный приказ, - не растерялся Юдин.
     - Ну хотя бы отодвинь тогда его от дороги, - поколебались на том конце провода...
     Установив систему электронной разведки, Юдин взял под контроль участок дороги Шали - Новые Атаги, откуда на ночь распоряжением из группировки снимался блокпост, и привязал к этим датчикам артиллерию - мирные ночью не ездили. По утрам вокруг развороченных машин каждый раз находили оружие. Вычислив брод через Аргун, по которому боевики в тумане объезжали этот блокпост, поставил минное поле - тут же подорвалась машина с боевиками. Обо всем этом узнал Шаманов, бывший тогда заместителем командующего группировкой по боевым действиям. Прилетев, спрашивает: где начальник штаба? Юдин представился. Наконец, говорит Шаманов, в бригаде появился зубастый начальник штаба, который не в лагере сидит, а кусает.
     В январе начальник разведки привел к Юдину подозрительного солдата. Видели, говорит, как разговаривал с местными по-чеченски. Попытались выяснить, откуда знает язык, - бесполезно. Ладно, рассудил Юдин, если «засланный», все равно не признается - пускай-ка переводит радиоперехваты. Припугнул: малейшее слово влево-вправо - смотри… и отдал его командиру роты РЭБ Славе Ястребу: «Живет у тебя в кунге, глаз с него не спускай». Раньше кассеты с перехватами возили в штаб группировки, получая перевод через несколько дней. Теперь же, когда пошел перевод горячий, Ханкала была нужна лишь для проверки.
     Прибегает Ястреб: «Срочно звоните в 245-й. Командир на утреннем построении собирается вручать награды - пусть отменит построение. Тамошние «душки» только получили новые снайперские винтовки, собираются их опробовать. Снайперы уже рассажены, сейчас, говорят, мы их «наградим». (245-й стоял тогда в горах под Шатоем. - Прим. авт.) Или собирается, например, под Ведено «вертушка» с продовольствием, а боевики, оказывается, уже ждут ее со «Стрелой».
     В итоге боевики просекли это дело - у русских, говорят, переводчик, жена у него в Смоленске. Федоров - этот солдатик, начинает плакаться, проситься в отпуск. Отпустили. Узнав через неделю от фээсбэшников, что никакой он не Федоров, а Исмаилов. Дальний родственник самого Масхадова. Отслужив срочную, остался контрактником, чтоб шпионить. Жаль, конечно, упустили «душка», но и так хорошо послужил. А проблему переводов все равно потом научились решать, но уже другим способом.
     22 февраля Юдина назначили командиром полка. Но до конца апреля он пробыл в бригаде, ожидая замены, узнав о своем отъезде, кстати, все от того же Шарипа Алихаджиева.
     - Достал ты меня уже, - сказал при очередном конфликте Алихаджиев, - через десять дней уедешь домой.
     И ровно через неделю приезжает заменщик. Вот такая война.
     Опыт, оплаченный кровью
     Весной 1996-го одна за другой случились две трагедии. 31 марта боевики расстреляли под Беноем шедшую к Ведено колонну 104-й воздушно-десантной дивизии. 28 человек погибли, более пятидесяти раненых. А через две недели - 16 апреля - под Ярыш-Марды устроили засаду на тыловую колонну 245-го мсп. Только убитыми полк потерял 73 человека. Это был уже его, Юдина, полк, который он готовился вот-вот принять.
     Услышав у себя под Шали доносившуюся из Аргунского ущелья пальбу, Юдин вышел на начальника штаба ОГВ: «Долбят 245-й, я помогу…» — «Не лезь, - ответил тот, - «вертушки» уже пошли».
     Боевики действовали грамотно: подбили идущий впереди танк, затем снайпер убил арткорректировщика, старшего колонны подполковника Терзовца и авианаводчика - все они ехали на одной машине. Шедшую из Шатоя на выручку колонне бронегруппу боевики остановили огнем под Зоны.
     Почему ему не дали пойти на помощь? За полтора часа их бронегруппа по короткой - мимо Дуба-Юрта - дороге успела бы до места боя. По крайней мере отвлекли бы «духов», перекрыв им пути отхода. Почему пришедшие «вертушки» оказались без топлива и, посмотрев на бой, улетели? Почему, наконец, блокпосты 324-го мсп севернее и южнее Ярыш-Марды получили команду свернуться буквально перед тем, как пойти колонне, и наверху, на высотах, никого не было? Не находил Юдин ответов.
     Когда, вернувшись в Чечню после недельного отпуска, он, прежде чем лететь в полк, представился в Ханкале начальнику штаба армейской группировки (назначенный после Ярыш-Марды командующим Шаманов был под Бамутом), тот предложил ему захватить с собой… главу Шатоя Дузаева, почему-то дожидающегося нового командира полка в штабе ОГВ. Конечно, Юдин предпринял все, чтобы не лететь с ним. Когда же прилетел в полк, Дузаев был уже там - обедал с исполняющим обязанности комполка. «Глава администрации приехал налаживать связи», - доложил тот. «Никаких связей, - оборвал Юдин, - сначала надо принять полк, заслушать начальника разведки об обстановке».
     О том, что колонну расстреляли шатойские, Юдин еще месяцем раньше узнал от жившего в Шали боевика, друга Басаева. «Ты знаешь, что я назначен командиром этого полка и что я этого так не оставлю, - сказал он, встретившись с чеченцем у КПП бригады, - скажи мне кто?»
     Хорошо изучив чеченцев за год войны, Юдин знал, что боевики из разных тейпов и банд никогда не будут воевать меж собой, но всегда охотно подставят друг друга. Вот и шатойские напали на колонну на территории не своего, а Грозненского района.
     Приняв полк, Юдин сразу же поменял людей на всех блокпостах. Настрой, особенно после случившегося, у них был до странного мирный. Приехав, например, с исполнявшим до него обязанности комполка подполковником Романихиным на блокпост для проверки, дает минометчику вводную - огонь по такой-то цели, тот - ни с места, только удивленно смотрит на нового командира полка. «Да ты что? - говорит Романихин. - Там же лесники могут быть». Встреча с этими «лесниками» едва тогда не стоила Юдину жизни. Когда мулла Вашиндороя, бывший с «душками» заодно, пригласил нового командира полка, при котором им дышалось уже не так свободно, на переговоры, Юдин послал вперед разведчиков. «Снайперы кругом», - доложили те. «Еще раз пригласит на такие переговоры со снайперами - пожалеет», - передал он мулле через главу Шатоя Дузаева.
     На вывод полка, намеченный на конец июля, прилетел замкомандующего армией генерал-майор Колмаков. Полковая колонна должна была пройти тем же маршрутом, что и 16 апреля. Утвердив у Шаманова план на вывод, приехали к исполнявшему обязанности командира 324-го мсп Воропаеву, чьи блоки были сняты с высот, когда расстреляли колонну. Колмаков показал тому карту:
     - Видишь твои блокпосты на момент вывода?
     - Вижу!
     - Расписывайся.
     Но и после этого - Чечня научила не доверять никому - Юдин решил прикрыться своими блоками, которые выставил по высотам. «Лесников» в шатойских горах в тот день наверняка было много. Операция заняла часов десять. Последним в солдатской плащ-палатке на замыкающей колонну БМП ехал Колмаков. Хотя должен был лететь вертолетом. Генералы, как говорится, бывают разные. Как и офицеры.
     Спустившись с гор, встали под Старыми Атагами. Встретив Юдина, командир стоявшего там полка вдруг под вечер куда-то исчез. Натопил баню, накрыл стол, а самого нет.
     - Где командир? - спросил Юдин охранника.
     - В Дуба-Юрт уехал, - ответил тот.
     - Как в Дуба-Юрт? На чем? С разведротой?
     - Да нет. На «Урале». Он и водитель.
     Словом, многие вопросы той первой войны так и остались без ответа. Главный из них - как можно было, предав память погибших, подписать с боевиками позорный мир, отпустив мятежно-криминальную Ичкерию в свободное плавание? Зато Юдин точно понял другое - рано или поздно второй заход обязательно будет.
     Рубежное. Первый бой
     Вторая Чечня началась для Юдина в сентябре 1999-го, когда его 245-й полк перешел границу мятежной республики, наступая со стороны Моздока. Взорванные в Москве дома, поход боевиков в Дагестан и резкие заявления нового премьера Путина не оставляли сомнений - теперь дадут развернуться.
     Первый населенный пункт Кречетово прошли без боя. Найденный в одном из домов подвал с нарами и цепями наглядно показал тем, кто еще не был в Чечне, с кем воюем.
     Под вечер вышли к Рубежному, у которого приняли первый бой. «Духи», судя по отрытым лишь по колено окопам, наших так скоро не ждали. Но оборону занять успели.
     Впереди, развернувшись в боевой порядок, шел второй батальон майора Сергея Булавинцева. Когда до села оставалось метров пятьсот, из окраинных домов открыли огонь. А из глубины села ударили минометы. Одна мина легла прямо у командирского БТРа Юдина, не зацепив никого лишь каким-то чудом. Едва спрыгнули с брони, тут же рядом рвется вторая - «духи» по антеннам вычислили штабную машину. Спешились, рассредоточились, залегли. Булавинцев не растерялся, грамотно руководит боем.
     - «Барс», я - «Гранит», - докладывает Булавинцев Юдину, - веду бой на рубеже таком-то. Есть «трехсотый», тяжелый - капитан Гринченко.
     - «Гранит», я — «Барс», - тяжело вздохнул в ответ Юдин, - село Рубежное, из которого ранили нашего офицера, мочить в полный рост…
     К вечеру, когда перестрелка стихла и стемнело, к боевым порядкам Булавинцева вышел старик. Я, говорит, русский, наконец мы, родные, вас дождались. И предлагает взять его на броню - чтоб показать места, где сидят «духи». Сейчас, кричит, мы их всех вырежем.
     Посмотрели. Определив по хорошо известным еще с первой войны признакам, что «казачок-то заслан», и артиллерии, и Булавинцеву - огонь по тем местам Рубежного, которые, по словам деда, как бы «наши», и не стрелять туда, где старик определил «духов». Дед аж заверещал. Боевиков, судя по появившимся наутро свежим могилам, на которых потом выросли зеленые пики, наколошматили там хорошо.
     Кавказ - дело тонкое
     Перейдя Терек, полк пошел Терским хребтом. Высоту 513,0 над Зибер-Юртом, которую держали два десятка боевиков, пришлось брать пешей атакой. Иначе никак - выдолбленные в скальном грунте окопы с норами защищали «душков» от ударов с воздуха и артиллерии. Избежать практически неизбежных при этом потерь удалось благодаря грамотной организации боя. Под прикрытием огня танков и вертолетов, сблизившись с противником на бросок гранаты, сбили боевиков с горки.
     В окопах - семь трупов. Причем своему командиру, судя по дырке в кепке, боевики сами выстрелили в затылок - не иначе, не давал отступать. Остальные сбежали. Судя по документам, завалили «цвет»: убитый своими чеченский майор - комбат Магомед Хамзатов: герой Чечни, лейтенант, офицер бамутского полка имени Джохара Дудаева, представитель масхадовской гвардии. Все документы подписаны вице-президентом Ичкерии Вахой Арсановым.
     После боя - делегация из Зибер-Юрта во главе со стариком, полным кавалером орденов Славы: не наши, говорят, это — Вахи Арсанова люди. У нас, клянется старик, боевиков нет и не будет.
     - Хорошо, тогда водрузишь над селом, - Юдин протянул деду российский флаг, - чтоб, пойдя дальше, я был уверен - боевиков у нас в тылу нет. Если же флаг пропал - возвращаемся и зачищаем село.
     Так с родовым селом Масхадова - Зибер-Юртом - разошлись с миром. Боевики потом, правда, несколько раз пытались в него зайти, но местные их не пустили. Были даже доходящие до стрельбы стычки. А вот Вахе Арсанову - один боец из приданной танковой роты при взятии 513,0 все же погиб, когда в танк попал ПТУР, — Юдин потом отомстил. По их же кавказским обычаям. Один из пятерых оставшихся в Керла-Юрте дедов показал дом Арсанова, который явно впопыхах был покинут хозяином. В столе — куча визиток московских чиновников (Юдин передал их потом фээсбэшникам), в подвале - все те же цепи и кандалы. Собрал всех оставшихся стариков, показал найденную фотографию: на пороге этого дома Ваха Арсанов с Масхадовым и Басаевым. Видите? И на их глазах подорвал дом. За танкиста. Чечня любит, когда все конкретно.
     Что же до убитого своими комбата боевиков, об этом Юдин рассказал еще зибер-юртовским. Дойдет до родственников - те станут кровниками сбежавших с 513,0 бандитов.