на главную страницу

6 Мая 2006 года

Живая легенда

Суббота

«Маршальский жезл» Владимира Карпова

Андрей ГАВРИЛЕНКО.



Герой Советского Союза Владимир Карпов – фронтовик, войсковой разведчик, известнейший военный писатель, лауреат Государственной и международных литературных премий, последний первый секретарь Союза писателей СССР. В годы Великой Отечественной войны он участвовал в захвате 79 немецких «языков» - это боевой рекорд советских разведчиков. А его произведения, среди которых знаменитые романы «Вечный бой», «Полководец», «Маршальский жезл», трилогия «Маршал Жуков», держат в напряжении читателя с первой до последней страницы…


     - Владимир Васильевич, расскажите о новинках, которыми вы порадуете своих читателей?

     - «Маршал Баграмян: «Мы много пережили в тиши после войны». Так называется моя новая книга, презентация которой состоялась в конце апреля в Центральном Доме Российской армии. Баграмян был начальником Тыла Советской Армии на протяжении 10 лет. В новой книге - рассказ о том, как проходило строительство наших Вооруженных Сил в послевоенный период при непосредственном участии этого видного военачальника.
     Я закончил работу над книгой «Гроза на Востоке». 9 Мая всеми воспринимается как дата победы в Великой Отечественной войне. Но это неправильно. Эта война закончилась не в Берлине, а на Тихом океане. Ведь там были наши блестящие победы. К сожалению, даже крупнейшие военачальники в своих мемуарах о победе над Японией писали очень скупо. Маршал Василевский, главнокомандующий советскими войсками в той войне, в своей книге «Дело всей жизни» из 602 страниц уделил ей всего 32 в главе «На Дальнем Востоке». Маршал Мерецков, командующий 1-м Дальневосточным фронтом, в книге воспоминаний «На службе народу» из 462 страниц только на 38 описывает победы своего фронта в боях с японцами. Маршал Малиновский, командовавший Забайкальским фронтом, который наносил главный удар и блестяще провел «молниеносную войну» при разгроме Японии… не написал об этом ни одной страницы воспоминаний. Народный комиссар Военно-Морского Флота СССР Н.Г. Кузнецов в замечательной книге «Курсом к Победе» 490 страниц посвятил славным боевым делам моряков в годы Великой Отечественной войны и всего 17 страниц – исключительно тяжелым и героическим делам Тихоокеанского флота и Амурской флотилии.
     Я постарался рассказать о славных делах наших соотечественников на Дальнем Востоке. В книге много цитат из моих находок в архивах, из книг других авторов, имена которых указаны в перечне изученной и использованной литературы. Все собранное объединено моими суждениями, литературными приемами, чтобы было интересно читать.
     Главная роль во всех военных операциях того времени принадлежала, конечно, Сталину. В книге «Генералиссимус» я задался целью не делать из Сталина ни ангела, ни палача, а описать его таким, каким он был: великим стратегом, блестящим дипломатом, умелым организатором, психологом и идеологом, то есть человеком, который во всех отношениях был великим государственным деятелем. Да, у него были ошибки, и я о них тоже там написал. Но в целом это была очень крупная личность, значительнее которой в двадцатом веке я никого не вижу из политических деятелей. В эпилоге этой книги я, подводя итог своим исследованиям, в частности, изложил мнение, которого придерживаются многие: «Да, культ личности, конечно, был. Но и личность была».

     - Владимир Васильевич, давайте мысленно перенесемся в годы, предшествовавшие Великой Отечественной войне. Это было не самое легкое, но знаменательное в истории нашей страны время. Расскажите, пожалуйста, как проходили ваши детство и юность.

     - Я родился в Оренбурге 28 июля 1922 года. Почти вся моя жизнь так или иначе связана с армией. В начале двадцатых годов только что вышел в свет роман Неверова «Ташкент - город хлебный», и в голодный 1927 год мои родители, прочитав, наверное, эту книгу, переехали в Среднюю Азию. Так что мое детство и школьные годы прошли в Ташкенте. Не таким уж он оказался «хлебным», там тогда тоже было очень трудно. Школа, в которую меня определили, находилась рядом с Ташкентским военным училищем, и в нее ходило много детей командиров (офицерами тогда еще не называли). Я дружил с ними, бывал у них в городке. Особенно близко я познакомился с Юрием Петровым, сыном начальника училища комбрига Ивана Ефимовича Петрова, которому посвящена моя книга «Полководец». Кстати, уже в те годы я начал писать стихи.

     - Наверное, подражали известным поэтам?

     - Конечно. Это было еще то подражание. Сначала Есенину, потом Маяковскому. Потом один мой родственник, тоже человек пишущий, подсказал мне, что выходит такой журнал – «Литературная учеба», и даже оформил подписку на мое имя. Я начал запоем читать всевозможные рекомендательные и критические статьи, так что скоро этот журнал стал моим самым любимым чтением наряду с Джеком Лондоном и Майном Ридом. В 4—5-м классах я твердо решил для себя, что буду поэтом.

     - Но потом все-таки решили пойти по военной стезе?

     - Я рос здоровым, занимался боксом и даже выиграл какое-то первенство среди новичков. А бывая в училище, наблюдал за курсантами. Молодые, красивые, веселые ребята. Их учили ходить в штыковую, преодолевать полосу препятствий. Конечно, меня тянуло туда. Да и комбриг Петров, когда я встречался с ним, уговаривал меня: «Володя, ты сильный, крепкий парень. Из тебя выйдет отличный командир». Словом, я поступил в это училище в 1939 году. Вот так и началась моя военная жизнь. Между прочим, суровый режим и хорошая физическая нагрузка помогли мне и в боксе: я стал чемпионом Среднеазиатского военного округа, а потом меня включили в сборную Узбекистана. На самом деле азиатов среди боксеров было немного. Большинство составляли русские, украинцы и белорусы. Тогда в ташкентском цирке раз в три года разыгрывалось первенство Средней Азии по боксу среди гражданских клубов. И в 1940 году, перед Новым годом, я завоевал звание чемпиона Средней Азии по боксу в среднем весе.

     - Судя по тому, что вы рассказали, можно сделать такой вывод: ваша юность была счастливой и безмятежной. Как же вы попали в лагеря?

     - Да, все было как будто хорошо. Я был курсантом, спортивным парнем, писал стихи, которые печатала наша окружная газета. Но поэты ведь любят пооригинальничать. Все у них должно быть не так, как у других. В том числе и мысли. Так вот, мне тогда казалось, что с ростом авторитета Сталина в народе начали забывать Ленина, а у меня было к последнему какое-то особое, теплое отношение, и повсеместные портреты и бюсты Иосифа Виссарионовича меня раздражали. На самоподготовке среди курсантов я не раз говорил: «Ну что же совсем Ленина забыли? Все Сталин да Сталин, а ведь он во время революции не был вторым человеком после Ленина». Собственно, ничего плохого о Сталине я не говорил. Я только утверждал, что Сталин сделал немало хороших, добрых дел, а загораживать Сталиным Ленина не годится.
     Но в то время это был криминал, и стукачи среди моих однокашников, конечно, доложили об этом куда следует. В общем, 23 февраля 1941 года, еще до войны, должен был быть наш выпуск. Нам уже шили красивую лейтенантскую форму, и я ее примерял. Тогда, между прочим, выпускникам делали форму по мерке, индивидуально каждому: и брюки, и гимнастерку, и даже шинель. Я уже мечтал, как вот-вот стану этаким красивым лейтенантиком, но меня перед самым выпуском арестовали по очень тяжелой статье: антисоветская агитация, враг народа. Трибунал Среднеазиатского военного округа приговорил меня к исправительным работам в Тавдинлаге. И отправился я на лесоповал в эту самую Тавду, на далекий Север, в тайгу, где, как поется в песне, «шпалы кончились, и рельсов нет»...

     - В последнее время появилось немало фильмов о Великой Отечественной войне. Каково ваше отношение к ним?

     - Лучшим фильмом о войне я считаю фильм «Офицеры». В год 60-летия Победы было выпущено несколько подлейших, очерняющих нашу армию и историю нашей страны фильмов. Это «Московская сага», «Штрафбат», «Курсанты»… В них нет ни одного светлого образа офицера. Они показаны какими-то глупыми, развратными, безграмотными, с различными комплексами.
     Вот, например, фильм «Курсанты». Ни в одной серии, а их, по-моему, в сериале было девять, не объясняется, кто же такие курсанты, как готовят на командира. Мне довелось служить в военном училище, я эту жизнь и специфику ее хорошо знаю. Я смотрел и поражался, как можно так бессовестно клеветать.
     В фильме показано, как курсанты голодают. Если вы помните, там такой эпизод: дрожащими руками они буханку хлеба шнурком делят на пайки, раздают и тут же с трясущимися руками это все съедают. Ведь это же все самая настоящая подлейшая ложь. Это взято из лагерной жизни.
     Я вот в лагере сидел. Два года. Там такое бывало, ведь заключенным ножи нельзя при себе держать. А в курсантских столовых были и ножи, и вилки - все как полагается. Зачем им шнурком резать эти пайки, спрашивается. Не было этого никогда. И такой страшной голодовки, как в фильме показано, чтоб они где-то овес воровали, тоже не было. Это клевета.
     А офицеры как показаны? Преподаватель по химической подготовке проводит занятие, на котором обучает курсантов действиям с отравляющими веществами. В специальное помещение по одному заходят курсанты. В реальной обстановке все должно быть четко организовано. Так, по крайней мере, было на самом деле. А в фильме эти курсанты, извините, блюют, теряют сознание. Да офицера, который такое мог допустить, неминуемо под суд бы отдали. А по фильму получается, что это было в наших военных училищах в порядке вещей.
     Какой сюжет в этих «Курсантах»? К одной проститутке в гарнизоне ходят и офицеры, и курсанты. И вся линия строится вокруг так называемой любви в кавычках. Это собачьи случки, а не любовь никакая.
     А взять «Штрафбат»…

     - Вам ведь довелось воевать в штрафной роте…

     - Война застала меня в Тавде. Приказ № 227 «Ни шагу назад!» был подписан в день моего рождения, 28 июля 1942 года. Почему-то считается, что штрафные роты и батальоны пошли только от этого приказа. На самом деле дисциплинарные части были и до войны, в мирное время. Туда отправляли осужденных за какие-либо преступления военнослужащих. Что касается фильма, то его создатели, к сожалению, не ознакомились с документами, определившими организацию штрафных частей в годы войны. И, похоже, не проконсультировались у специалистов. То, что они показывают в этом сериале, в основе своей, к сожалению, не соответствует фронтовой действительности. В приказе было четко и однозначно сказано, что штрафные батальоны комплектуются только из осужденных офицеров, не лишенных воинского звания. Командиры назначаются из кадровых офицеров. В фильме же показан штрафной батальон, в котором собраны уголовники, политические, проштрафившиеся рядовые. Такого не было и быть не могло.

     - Но вы ведь, Владимир Васильевич, сами попали в штрафники из лагеря.

     - Это другое дело. Проштрафившиеся рядовые, а также уголовники, изъявившие желание воевать, направлялись в отдельные штрафные роты. Такие роты в штрафбат не входили, а придавались стрелковым полкам. Я, например, воевал в 45-й отдельной штрафной роте на Калининском фронте. Она была сформирована в ноябре 1942 года из заключенных, которых освободили по добровольному желанию идти на фронт. В лагере я отбывал срок по печально знаменитой 58-й статье – за антисоветскую пропаганду.
     Поскольку я так и не успел стать офицером, то по личной просьбе попал в штрафную роту. Я направлял из лагеря письма Калинину о том, что я почти командир, спортсмен, молодой человек и хочу защищать Родину. И вот однажды в конце 1942 года, когда уже отгремела Московская битва, а Сталинградская была в разгаре, в лагерь пришел список заключенных, которых командование отправляло на фронт. Была в этом списке и моя фамилия. Вызвали меня на вахту, где какой-то чин из МВД вписывал личные данные в пустые бланки. Перед отъездом мне выдали такую справку: «Из-под стражи освободить Карпова Владимира Васильевича с отправкой на фронт в составе штрафной роты. Если не оправдает себя в боях – досиживать оставшийся срок после окончания войны». Такая вот любопытная формулировка.
     С этими справочками в первую же ночь на передовой очень многие поползли к немцам. И там их принимали с распростертыми объятиями.
     Представляете, меня за мое «вольнодумство» Среднеазиатский трибунал причислил к врагам народа! Следователь говорил мне, что я оскорбил вождя народа и Верховного Главнокомандующего, что я сеял сомнения в кругу курсантов, что это преступление. А между тем вот этот чин в тылу, который придумал такую формулировку, - вот это был настоящий враг. Это он комплектовал немецкие разведшколы и диверсионные отряды, власовскую армию. И если он и не был сознательным врагом, то был просто преступно глупым человеком. Даже если после окончания войны они намеревались пересажать всех тех, кто «не оправдал себя в боях», то зачем же об этом писать? Ведь это была просто «путевка» к немцам.
     Но все равно у нас была радость освобождения. Меня вместе со всеми, кого выпустили из Тавдинлага, направили под Горький, в Гороховецкие военные лагеря, где формировалась наша штрафная рота. Здесь в течение месяца нас учили владеть оружием, причем сам я выступал в роли инструктора, так как прекрасно знал и винтовку, и пулемет. По истечении срока, отведенного на этот курс молодого бойца, нам выдали обмундирование – такое же, как всем красноармейцам, только стираное, а не новое.
     В положении о штрафных ротах были жесткие, жестокие слова: «Искупить вину кровью». Это значит, что для снятия судимости бывший заключенный должен быть или тяжело ранен, или убит. И некоторые командиры, особенно первых штрафных рот, понимали это буквально, посылая свои роты практически на убой: без танков, без артподготовки, без какой-либо поддержки. Нашу роту, состоящую из 198 человек, отправили на Калининский фронт, под город Белый. После первого же боя, когда нас послали уничтожить немецкие доты, в ней осталось 9 бойцов. Рота только до проволоки и успела добежать. Но я не был даже ранен.
     «Ну, - говорят, - ждите другую роту». Прибыла эта самая другая рота, влили нас туда. Командиры, конечно, были настоящие, строевые. Комроты, как сейчас помню, был капитан Пименов. И командирами взводов были кадровики: два лейтенанта, один младший лейтенант. В следующей операции нас немного поддержали огнем. Ворвались мы в траншею, затеяли рукопашную, захватили позицию, задачу выполнили. Через какое-то время смотрим – опять мы одни. Никакого наступления ни справа, ни слева. Вышел тогда против нас один немецкий танк и начал расстреливать в упор. Результат был тот же, что и в первый раз. Три раза я был в рукопашных и в конце концов был переведен из штрафной роты в разведку 629-го полка, которому была придана эта рота.

     - Но вернемся к фильму. Значит, по вашему мнению, главная ошибка авторов в том, что в «Штрафбате» на самом деле показана штрафная рота?

     - Если бы этим все ограничилось. Есть там просто неприятные для фронтовиков эпизоды. К примеру, когда раненного в разведке бойца сослуживцы добивают, чтобы не обременять себя при возвращении. Такого категорически не бывало. Я уж не говорю о феномене фронтового братства. Но и чисто по дисциплинарным причинам. Если в разведку ушли пятеро, то столько же должны вернуться. Вытаскивали даже убитых, а раненых тем более.
     Во главе этого выдуманного штрафбата, а также командирами рот поставлены уголовники. Такого просто быть не могло. В соответствии с Положениями о штрафном батальоне и штрафной роте командирами этих отдельных частей назначались только строевые офицеры. Причем наиболее опытные, перспективные. Нарушивший этот приказ мог тут же сам оказаться в штрафбате. Более того, назначение на штрафную роту или штрафной батальон для офицера считалось удачным, потому что там воинское звание присваивалось на одну ступень выше, день службы засчитывался за шесть суток.
     Показанный в фильме абсолютно безграмотный в военном отношении генерал-майор непонятно почему сетует на то, что у него не хватает кадров для командных должностей в штрафбате. К тому же штрафбат данному генералу не мог подчиняться, ибо это формирование фронта. Показанному же генерал-майору, если даже он был командиром дивизии или корпуса (из фильма этого не понять), штрафной батальон мог быть лишь придан.
     А взять такой эпизод. Посылают за «языком» группу в семь человек. Их «напутствует» начальник особого отдела – никому не доверяющий жестокий садист. И вдруг он разрешает штрафникам идти в тыл противника. Им такого никогда не доверяли, боялись, что кто-то останется у немцев.

     - Неужели вы ничего хорошего об этом фильме не скажете?

     - Помню, что мне очень понравилась игра актеров, людей талантливых, симпатичных. Но из-за слабого сценария и режиссуры на выходе получилось то, что получилось, - дегероизация Красной Армии, компрометация самой Победы.

     
Продолжение>>>



Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex